В ноябре и декабре 1709 года разгул чумы в Кёнигсберге перерос в катастрофу. С десяти вечера и до часу ночи никто не имел права появляться на улицах. Это было время «чумных носильщиков», грузивших мёртвых на обвешанные колокольчиками телеги
Галина ЛОГАЧЁВА
- Ави (Авраам, - авт)! У меня стынут руки и колени. По-моему, это могильный холод. Я не знаю, куда мне деться от ужаса!
Авраам Когeнман, старый кёнигсбергский врач, поднялся с постели, обнял и прижал к себе сидящую на краю кровати и дрожащую жену Битию, по-домашнему – Басю:
- Что тебя опять так напугало, родная?
- Яркая луна и бегущие по ней чёрные тучи, - печально ответила Бася. – А ещё эта увешанная колокольчиками телега с горой обезображенных чумой тел. Которые сваливают потом в ямы, как мусор… Сейчас, представляешь, кто-то в телеге опять стонал и молил его не трогать… Мне показалось, что это Ханох и Циля… (Соседи супругов Когенманов, тоже пожилая пара, - авт.) Я из окна в темноте пыталась разглядеть, свет факела носильщика всё же освещал телегу, но ничего не разобрала.
Авраам Когeнман не знал, что ей ответить, чем утешить. В то время многих состоятельных людей, а евреи в большинстве своём и были достаточно зажиточными, буйствующий сброд насильно тащил в лазареты, живыми закапывал в ямы, чтобы поживиться в их опустевших домах. Кто всерьёз обращал внимание на вопли жертв? Их крики объясняли помрачением рассудка, «очумелостью».
Бася и сама всё это знала, поэтому прекрасно понимала, отчего молчит её старый мудрый Ави. Вздохнув, она продолжила:
- Ави! Ты разбираешься в ядах. Давай выпьем! Просто уснём – и всё. Это же лучше, чем терпеть надругательства перед смертью…
Но Авраам Когeнман только упрямо покачал головой: грех!
Утром, когда Бася ушла на рынок, Авраам засобирался на улицу. Накануне ему приказали явиться в муниципалитет, но жене он об этом не сказал, чтобы не расстраивать. Зачем? Если с ним что случится – она всё равно не поможет. А где лежат ценности – ей известно.
Хмурое утро не предвещало ничего хорошего: злой, со льдинками, ветер пронизывал до костей. Но даже он не спасал от тяжёлого запаха, витавшего над зачумлённым городом. Когенман прошёл мимо закрытой школы, мимо дома, из окна которого дико орал, высунув чёрный язык, голый прокажённый, покрытый чёрными и синими пятнами, мимо наглухо заколоченных домов, вышел к Замку. С его башен звонили в колокола, палили со стен из пушек (чтобы отогнать заразу). На Замковой площади отупевшие от усталости «чумные носильщики» жгли можжевельник и дубовые дрова, бросая в костры какие-то шкуры, волосы и перья.
- Мы не осуждаем врачей, отказывающим в помощи зачумлённым, - начал разговор с Авраамом мелкий конторский служащий по имени Курт (всё правительство Кёнигсберга ещё в сентябре 1709 года сбежало в Велау – Знаменск, - авт.) - ибо никто не желает последовать за своим пациентом. Однако я спрашиваю уже в который раз: вы не передумали, вы готовы стать «еврейским зачумлённым врачом»? Мы будем платить хорошее жалование.
- Нет! – ответил Когeнман.
- Тогда, может, что-то предложите нам для борьбы с эпидемией?
- Перебраться в укромный домик в деревне, что вдали от кладбищ, скотомогильников и грязной воды… Это самая лучшая мера, - произнёс старый врач. - Однако, как я понимаю, она невыполнима: Кёнигсберг с 14 ноября окружён военным кордоном – из него никому не вырваться. Есть, впрочем, и другой рецепт: это не помогать чуме. То есть, забыть о жадности, перестать жить одним днём. Сейчас трупы закапывают по берегам пруда Купфертайх (Ялтинского, к слову, в те годы он был в два раза больше, занимал и территорию стадиона «Красная звезда», - авт.). Что это, как не безумие? Миазмы же попадают в воду, она становится опасной, заражённой!
- Власть не осуждать! – Цыкнул на него конторщик. - Твоё дело - рекомендации!
- Слушаюсь, - с поклоном произнёс врач. - Надо носить с собой и часто нюхать бутылочки с духами, пахучие травы и ладан. Питаться бульонами, стараться не думать о смерти и эпидемии, изо всех сил сохраняя бодрое настроение духа. А ещё Парацельс рекомендовал делать «мумию» из куриного яйца. Что это? В яйцо заливается человеческая кровь. Затем оно подкладывается под несушку «до момента рождения цыплят из прочих яиц». После «мумию» надобно запечь в печи вместе с караваем хлеба. И съесть. Тогда чумой не заболеешь.
- Сегодня же попробую… - подозрительно посмотрев на старого еврея, произнёс Курт. – А ещё скажи, как бороться с «одержимыми пляской»? (Род психоза. Бывало, что люди во время чумы, сбиваясь в толпы, сутками прыгали, кричали, совершали нелепые движения до тех пор, пока в изнеможении не падали на месте и не засыпали, - авт.)
- Кропить буйствующих святой водой. Если же это не поможет, нанять музыкантов, чтобы подыгрывали скачущим и тем самым скорее доводили их до изнеможения и сна.
… А тем временем Бася, пройдя через военный кордон за воротами, попала на недавно организованный властями рынок и… застыла. Со всех сторон, куда ни глянь, стояли виселицы с болтающимися на них трупами. «Наверное, мародёры, - подумала Бася и, стараясь не смотреть в их сторону, положила продавцу на длинную доску деньги за яйца и картошку. (Покупатели и продавцы разделялись двойной перегородкой, продовольствие и деньги передавались через неё на длинных досках, - авт.)
Когда она потянулась за поданными ей продуктами, то почувствовала резкий удар в плечо. Яйца в кулёчке упали на землю и разбились. Обернувшись, Бася увидела проходившего мимо неё «клювастого доктора» в одежде из чёрной клеёнки и в маске, делавшей его похожим на зловещую птицу. Это он ткнул её специальной «чумной» палкой, которой переворачивали умерших. Из глаз Баси от обиды брызнули слёзы: за что?
Медленно поплелась она домой. А когда почти пришла, навстречу ей кинулся слуга: «В нашем колодце два трупа! Ханохи и Цилии. Голые! Изуродованные! Говорят, что они и ваш муж, господин Авраам Когeнман, навлекли на жителей чуму, всыпав порошок из высушенного сердца христианина вместе с пауками и ящерицами, в колодцы и водоёмы! Господина Авраама уже схватили какие-то злобные подзаборники… Бегите!..
- Куда? – прошептала белыми губами Бася и тут же почувствовала сильный удар по голове…
Иллюстрация Екатерины Стийчук