Полундра!

Водолазы доложили, что «Hamburg» готов к подъёму. Ваня Федоренко видел, как к месту его затопления подводили огромные понтоны, знал, что под корпус лежащего на дне Балтики судна завели мощные стропы, но ему не верилось, что махину, водоизмещением почти в 40 тысяч тонн, можно поднять. А ведь сумели!

«От мамы даже фотографии не осталось, - рассказывает Иван Корнеевич Федоренко, старший механик «в отставке». - В 1929 году, когда она умерла, мне было два года. Жили мы в Краснодарском крае, в станице Ново-Джерилиевская. Леса там нет, поэтому зимой печку топили камышом. И вот, как мороз ударит, идут на речку рубить его. Мама пошла и провалилась под лёд. Выскочила, добежала до дома… Воспаление. И всё…

Отец потом несколько раз женился. Мачехи разные попадались. Помню одну, Марфу. Доброй была, а остальные…»

Мальчик подрос и ушёл жить к тётке. Тётя Поля, оформляя документы, записала его на год младше. Поэтому под мобилизацию на фронт Ваня не попал. Но повоевать пришлось. Как тогда говорили, - на трудовом фронте.

«Сначала работал помощником тракториста, прицепщиком, - говорит Иван Корнеевич. - Потом выучился на комбайнёра. А в 1948 году призвали на флот. Отправили в Клайпеду, где я служил на катере по охране района. Команда — четыре человека: командир Николай и три Ивана — Федоренко, Дробышевский и Ганин. Мы поддерживали порядок в районе парома на Куршскую косу. Хотя паром тогда ещё не ходил. Переправлялись на лодках. А мы следили, чтобы не случилось диверсий. Время ведь было какое! Бандиты то офицера убьют, то солдата. Ночью то и дело для сухопутных играли тревогу. И они шли ловить лесных братьев».

Со дна Балтики

Во время службы Ваня закончил десятилетку. Как раз к моменту, когда его командировали в Германию, в порт Варнемюнде, в отряд ЭПРОН — экспедицию подводных работ особого назначения.

«Я стал уже мотористом, а наш водолазно-рейдовый катер «Волна» принимал участие в подъёме затопленных в войну кораблей, - поясняет моряк. - Сначала водолазы обследовали их на дне, заделывали пробоины, а потом уж поднимали».

В конце 1949 года с глубины 22 метров подняли немецкое судно «Hansa». В последние месяцы
войны оно эвакуировало людей и вывозило грузы из Восточной Пруссии и Померании, но 6 марта 1945 года подорвалось на мине. И несколько лет пролежало недалеко от Варнемюнде на левом борту. Правый выступал из воды метров на пять.

«А летом 1950-го подняли пассажирский лайнер «Hamburg», - рассказывает Иван Корнеевич. - Поднимали суда тогда так. Подгоняли с обеих бортов судна огромные понтоны, заполняли их водой и они опускались на дно. Потом под корпус затонувшего судна подводили стропы. А когда из понтонов выдували воду, понтоны всплывали и поднимали корабль».

Эти суда СССР получил по репарации. Их отремонтировали. «Ганза» превратилась в паротурбоход «Советский Союз». Он работал на камчатской пассажирской линии. А «Гамбург» переделали в знаменитую китобойную базу «Юрий Долгорукий».

На Камчатке

Закончив службу, Ваня остался в Клайпеде, стал работать в порту. Сначала кочегаром на буксире, а потом выучился на механика-дизелиста.

«Оттуда по договору на три года уезжал на Камчатку, - говорит Федоренко. - Там ходил на СРТ уже старшим механиком. Мне кажется, что штормило там постоянно. Наш СРТ болтало как поплавок.

Ловили селёдку. Сетями. А красную рыбу брали тралом. Если сказать, что её было много — это не то слово. Гребли так, что…»

На востоке довелось ему поработать и на спасательном буксире «Сигнальный». На память осталась фотография, как в Беринговом море команда буксировала аварийный учебный парусник.

В 1960-м Федоренко, как говорят камчадалы, вернулся на материк и устроился на работу в Калининградскую базу тралового флота. Первый рейс сделал на БМРТ «Кристалл», а в 1963-м принял новенький БМРТ «Хрусталь» и отходил на нём в море 20 лет.

Такая рефракция...

«Капитаны у меня были разные, - говорит Иван Корнеевич. - Но больше всего мне нравилось работать с Климашиным. Деловой. Умел и выполнять план и зарабатывать деньги. Когда принял корабль, обошёл всё, собрал команду и сказал: «Рыба будет». Велел переделать трал. Ещё какие-то указания дал и дело пошло».

Под руководством Климашина в сентябре 1973 года «Хрусталь» работал и у берегов Чили. Тогда СССР дружил с чилийским народом и помогал ему продовольствием.

«Мы провели там почти год, - вспоминает Иван Корнеевич. - Ловили рыбу и отдавали чилийцам бесплатно. Заходили в порт Вальпараисо. Город такой грязный! По улице канализация текла… Казалось, что его отродясь не чистили. Зато в Виноградной долине, где жили аристократы и богачи, попадали в сказку.

Наш пароход как раз стоял на внешнем рейде, метрах в трёхстах от берега, когда власть взял Пиночет. Помню, прибегает ко мне рефмеханик и кричит: «…! Альенде погиб! В Чили переворот!»

Мы видели, как в порту появились войска. Но стрельбы не наблюдалось. Основные события происходили в столице, в Сантьяго.

Второе советское судно в этот момент стояло в порту на разгрузке. И там их прижали за дружбу с президентом Альенде. Морду набили и стармеху и боцману…

Наш капитан отдал приказ уходить, делая вид, что работаем. И мы пошли. Вдруг видим — военный крейсер. Всё, труба-дело... Подошли поближе и оказалось, что это ма-а-аленький пароходик! Это такая сильная рефракция случилась, оптический обман.

Тут пришёл приказ из Москвы: оставаться на месте и ждать. А чего ждать — неясно. Капитан не послушал, повёл судно домой. А оказывается, следовало забрать кого-то с нашей подводной лодки. За это он получил такой втык…»

Лидер хунты генерал Пиночет тем временем объявил о ликвидации социалистического курса развития Чили.

Шоу дельфинов в Атлантике

«Погода стояла хорошая, - вспоминает Иван Корнеевич. - Мы идём, а мимо стая дельфинов. И чего мне вдруг вспомнилось, что будто бы они любят музыку. Решил проверить. Схватил аккордеон и на палубу.

И что вы думаете? Уплывшие было дельфины вернулись! Вы бы видели, какие фигуры выделывали! Так напрыгались, что под конец вожак сделал свечку, а обратно достойно погрузиться в воду сил уже не осталось. Так и плюхнулся. Вот такое устроили представление для команды.

В другой раз выхожу утром на палубу, а там нет свободного места от… ласточек. В море перелётные птицы часто садятся на корабли передохнуть. Вот и эти облепили всё, что можно. Только что в каюты не набились. Но моряки никогда птиц не гоняют. Что вы! Ведь сколько они летят домой - тысячи километров. Нельзя...».

Море не прощает

В море бывало всякое. Однажды в рейсе оборвало юбку главного цилиндра двигателя. Машина встала. Федоренко с механиками всё разобрал, новую втулку запрессовал, поршень на место. И снова на промысел.

Случался и пожар. Во время шторма судно сильно болтало. А с форсунок подтекало топливо. И попало на выхлопной раскалённый коллектор.

«Мы быстро потушили, - говорит Иван Корнеевич. - Но через несколько лет от точно такой неприятности «Хрусталь» погиб».

Стармех Федоренко тогда находился в отпуске. И беды, что произошла с его судном, не видел.

Случилось это 16 апреля 1983 года в Норвежском море. Моряки, бывшие там на промысле, вспоминают, как из трубы БМРТ повалил чёрный дым. «Задымило старое корыто», - усмехнулись они.

Решили, что проблемы с двигателем. Но дыма становилось слишком много. И стало ясно — пожар!

Со всех сторон к «Хрусталю» пошли шлюпки. Моряки, терпящие бедствие, садились в аварийные плотики, скатывались по слипу, а потом их буксировали к подошедшим судам.

Но на первую шлюпку полезли все разом. От перегруза она перевернулась, и один человек погиб.

Второй механик потом умер от ожогов, а ещё один моряк, проведя какое-то время в холодной воде, - от переохлаждения.

Выяснилось, что машинное отделение, где случилось возгорание, не смогли загерметизировать. Потому что все двери и лючки были открыты. И крепко привязаны верёвками или проволокой.

… «Хрусталь» горел ещё трое суток. Его останки полыхали в темноте, а моряки отводили глаза. Не могли этого видеть…

Потом судно отбуксировали в Светлый, а через год отправили на металлолом.

Море ошибок никому не прощает.