Вот такие шли учения...

Изрешечённого из крупнокалиберного пулемёта бойца вытащили из БМП, чтобы передать медикам. Он ухватил комбата за руку: «Я жить буду?» «Будешь», - ответил комбат Ткаченко. Но врач в бессилии покачал головой…

В армию Александр Ткаченко попал со строительства плотины в узбекском ущелье Кампыр-Рават.

«Это была моя институтская дипломная работа и меня туда пригласили, - рассказывает полковник в отставке Александр Ткаченко. - Оттуда и призвали в ряды Вооружённых сил. Ташкентское танковое училище окончил экстерном. В октябре 1972-го прибыл на службу в узбекский город Термез».

Послужить ему довелось во всей «Советской Африке» - Узбекистан, Туркмения, Таджикистан.

«В армии поговорка ходила: «Зачем Бог создал ад, если есть Термез, Кушка и Кизыл-Арват», - смеётся полковник.- Потом уже Северная группа войск, Польша, а оттуда — Белоруссия и Калининград».

Два года службы в Афганистане в этом ряду — отдельная тема.

Танки кипели

«Про Афганистан мы ничего не знали, - говорит Александр Алексеевич. - Я служил в Белоруссии, под Новополоцком. Рядом располагались полки Витебской парашютно-десантной дивизии. И вот в ноябре 1979-го десантников подняли по тревоге и увезли. А нас отправили в учебный центр. Но 10 января мне поступает команда: поднимать батальон и следовать в пункт постоянной дислокации. Там новый приказ: в Афганистан.

Загрузили эшелоны техникой и боеприпасами и двинули на юг.

2 февраля 1980 года я перешёл афганскую границу».

Первая задача вновь прибывшему комбату - марш через перевал Саланг, расположиться за ним, оставив часть сил на охрану перевала.

Саланг - это 3-километровый туннель в скале, узкая дорога на высоте в 3 тысячи метров над уровнем моря, на которой не разойтись двум грузовикам.

Преодолевая его, танки кипели, перегреваясь в условиях разреженного воздуха. Но прошли и встали в Джабаль - Уссарадже, который стал местом постоянной дислокации полка.

Роковой туннель

Бои за Саланг шли всё время. Ведь перевал - единственная дорога, по которой шло обеспечение Кабула и всей армии. Но погибали там не только от пуль.

Ночью 23 февраля начмед доложил:

- Товарищ капитан, у нас громадное ЧП! На перевале задохнулись зенитчики! Трупы машинами везём…

Зенитно-ракетный полк шёл на Кабул, а навстречу - афганская колонна, разъехаться с которой не смогли. И люди стали задыхаться от угарного газа.

Перегородив входы в туннель и надев противогазы, танкисты стали растаскивать перебитую технику, вывезли около 150 погибших...

После этой трагедии за движением по туннелю строго следили.

На войну... в кроссовках

«Днём температура доходила до 40-45 градусов, а в танке ещё выше, - вспоминает Александр Алексеевич. - Мы все переобулись в кроссовки. Иначе невозможно. Афганскую форму выдали гораздо позже. Мы же прибыли самыми первыми и носили форму «восемь» (что нашли, то и носим)».

Афганистан был нищей страной. Солдаты давали детям рафинад, а те не знали, что это такое.

А однажды к Ткаченко привели наблюдателя, пойманного у наших позиций. За это полагался расстрел. Да только объяснили комбату: парень птичек ловил. Вот семь пташек.

«Их хватит семье на два дня, сказал мне афганец. «А какая у тебя семья? - спрашиваю. Он перечислил: родители, я, брат с женой и трое их детей. Даже по воробушку не хватит...»

Первое время душманы на советские танки бросались с мультуками и топорами. (Мультук - это старое кремнёвое ружьё, фитильное.)

«Но уже к маю 1980-го их отлично снабдили, - рассказывает наш собеседник. - И гранатомётами тоже. Они опаснее всего для танков. Гранатомётчик потихоньку подбирается под прикрытием автоматчиков, хлоп танку в бок и всё».

Отпуск от войны...

В газете «Красная Звезда» в 1980-м напечатали фотографию Александра Ткаченко. Имелась примерно такая подпись: «Комбат ставит задачу командиру взвода. Идут учения. Афганистан».

О том, что там война — ни слова.

Поэтому и в Ташкенте, куда иногда выезжали «афганцы», у них спрашивали только одно: есть ли магнитофоны на продажу?

Магнитофонов не возили. Вообще в отпуск не ездили. Если только в сопровождении груза-200. Как называли гробы с телами погибших.

«Каждый раз я старался отправить с убитым непосредственного командира, комвзвода или комроты, - говорит Ткаченко. - Чтобы рассказал родителям, как воевал сын, как погиб… И чтобы сам хоть немного отошёл от войны».

Так отправляли и механика-водителя Серёжу Вчерашнева.

… 25 ноября 1980 года танкисты пошли к населённому пункту Руха. Выручать афганский пехотный батальон и наших военных советников, заблокированных душманами.

Дорогу боевики взорвали, и все пять дней, пока наши сапёры и танкисты её восстанавливали, обстреливали их без отдыха.

Потом дали бой. Союзники-афганцы дрогнули, бежали, бросив своих раненых. Спасать их пошли советские солдаты под прикрытием танка №309, который вёл Вчерашнев.

Собрав раненых и убитых, взяв на буксир БРДМ (бронированную разведывательно-дозорную машину) двинулись назад и угодили под град мин.

Действовать нужно было быстро. Но в сумерках уже не видно дороги… Жизнь всей группы зависела от умения Вчерашнева. И он это понял. Откинув крышку люка, чтобы лучше видеть трассу, Сергей повёл танк по-походному.

И тут машину подбросило от удара гранатомёта. Сергей ранен, но танк удержал, не дал ему перевернуться. Спас всех…

Сергей Вчерашнев геройски погиб 1 декабря 1980 года. Звание Героя России ему присвоили посмертно. Но только через 14 лет после неоднократных обращений однополчан.

Угодил в ловушку

«Трудно отправлять солдат в бой, каждый раз трудно, - признаётся полковник Ткаченко. - Знаешь, что не всем сможешь помочь, что кто-то из пацанов не вернётся».

И вспоминает разведрейд с парашютно-десантным батальоном Хабарова в ущелье Панджшер, которое контролировал лидер моджахедов Ахмад Шах Масуд.

«Масуд поклялся, что ни один советский командир не уйдёт из ущелья живым, но Лёша Хабаров нас вывел. Сам тяжело раненный разрывной пулей в руку. Из комбатов тогда остался только я...»

Даже простое сопровождение груза становилось делом опасным. Душманы атаковали колонны, пытаясь захватить боеприпасы и продовольствие.

«Толя Назаров, командир взвода второй танковой роты, однажды девять часов вёл бой в окружении. Его ранило в грудь, лёгкое пробило, а он отбивался, пока не подошли наши. Толю наградили орденом Боевого Красного Знамени».

Получил ранения и сам комбат.

...Впереди колонны, как положено, шёл КМТ - колейный минный трал. Такой спасает от взрыва заложенной на дороге мины, принимая удар на себя. Да только моджахеды мин не ставили.

«Взрывчатку клали в мешок и закапывали, - говорит Александр Алексеевич. - Взрыватель с электродетонатором. К нему два проводка и батарейка от фонарика. Мино-
искателем не обнаружить - металла почти нет.

А между контактами прокладывали папиросную бумагу. Пять-семь машин пройдёт — ничего. Но под восьмой бумага прорвётся и… На такую ловушку нарвался и я».

На память остались фотография (корпус танка дымится, а рядом валяется башня ) и перебитая левая нога. Спасибо хирургам, что собрали. А не ампутировали, как вначале собирались.

В другой раз после отражения атаки душманов на Саланг доложили:

- Тяжело ранен командир взвода Василёк...

«Смотрю, у него в груди четыре отверстия от крупнокалиберного пулемёта ДШК. Я его на свой БМП и погнал. Передаю медикам, а он меня за рукав: «Командир, я жить буду?» Что тут скажешь? Будешь, говорю. Но полковой врач Беседин развёл руками: «Я уже бесполезен...»

- Товарищ майор, а вас не зацепило? - подбежал сержант Крашенинников. - У вас кровь.

- Это Василя кровь…, - ответил Ткаченко.

«А сам руки поднять не могу. Пуля попала в шею. Но уже на излёте, пробив укладку брезента на БМП».

* * *

«Наша профессия — Родину защищать, - говорит полковник в отставке Александр Ткаченко и накануне 23-го февраля желает военным только одного: - С честью!»