Победу объявили в среду

Под утро в госпиталь привезли новую партию раненых. Их стаскивали с грузовиков и заносили внутрь. Одного крупного казаха санитарки кое-как стянули, да так и оставили на носилках у стены. Больно тяжёл.

«Дочечки, не надо, надорвётесь», - сказал он Дусе с подружкой, которых прислали на помощь санитаркам.

До войны семья Дуси Ильиной жила во Ржеве. Родители работали в больнице — папа по хозяйству, а мама санитаркой и на кухне. Вот и девушке советовали после семилетки идти в медтехникум. А для начала посетить медицинский музей, понять, что за профессия.

Увиденное ею в колбах и пробирках не вдохновило. Уж лучше в финансисты, решила Дуся. Да, скучновато, но без таких подробностей...

После учёбы устроилась операционистом в Госбанк и с понедельника по субботу корпела над цифрами. Зато в субботу вечером — танцы!

21 июня 1941 года девчонки решили идти на танцплощадку в сад Грацинского. Кружась в вальсе, Дуся заметила Михаила. Этот курсант авиационного училища давно был в неё влюблён, а тут решился, отозвал в сторонку и пригласил на завтра на гулянье в бору.

«А утром мы узнали по радио, что началась война с Германией, - вспоминает Евдокия Васильевна. - Побежали с подружкой в бор. Миши нет. Я подумала, что он уже на фронте. Настроение у нас было... Слов не могу подобрать... Упадническое. Все растеряны.

Вдруг вижу: идут Михаил с моим братом. Миша попросил Николая купить водки, а когда Коля принёс бутылку, отпил из неё глотка два и ка-а-ак бросит об дерево.

Бутылка не разбилась... Говорят, что это плохая примета.

Миша уехал в Липецк, оставив мне свои фотографии. Попросил, чтобы я отправила их его родителям под Калинин. Пока я их разыскивала, Калинин взяли фашисты.

А Михаил Виноградов погиб в бою...»

На окопах

В понедельник Дуся пошла на работу. А там распоряжение: всей молодёжи отправляться рыть окопы.

«Мы их рыли почти месяц, - вспоминает Евдокия Васильевна. - Жара страшная. А рвы нужно копать огромные - противотанковые.

Однажды появился немецкий самолёт. Шёл так низко, что казалось, что сейчас крылом чью-нибудь голову зацепит. И как дал по людям из пулемёта...»

Приехав проверить, как держатся его девчонки, управляющий банка глянул на Дусю - обгорелую, грязную, отёкшую (наверно, застудила почки, когда валилась отдыхать прямо на голую землю) — и сказал:

- Ты здесь пропадёшь.

Он забрал своих сотрудниц под расписку на несколько дней по домам.

«Без расписки уже не отпускали, - говорит Евдокия Васильевна. - Потому что люди перестали возвращаться».

Горе

Дома Дуся узнала, что отца забрали на трудовой фронт, что мама теперь работает на скорой помощи. Что каждый день и ночь Ржев бомбят фашисты.

- Как объявят воздушную тревогу, беги в убежище в огороде, - сказала мама и ушла на дежурство.

«Сирены завыли, а я встать с кровати не могу, - рассказывает Евдокия Васильевна. - Тут мама: «Беги в укрытие!» Бегу, а прямо над головой осветительная ракета зажглась. И только что-то мимо: вжик! Это пуля была. Но я тогда ещё этого не знала».

Вскоре проводили на фронт брата Колю. Успели получить от него несколько писем. Вот они, пожелтевшие листочки из тетрадки для чистописания. В карандашных строчках на полписьма - приветы и поклоны родным. Потом, наконец, новость, что он ранен, лежит в госпитале. В конце приписка: «Обо мне меньше всего беспокойтесь».

Когда письма прекратились, мама стала кричать по ночам. Потом получила извещение: «Ваш сын красноармеец Ильин Николай Васильевич... находясь на фронте, пропал без вести в январе 1943 года».

Маленький такой листочек. И такое большое горе.

А они крестились...

На окопы Дусю больше не посылали, оставили в банке. Но было не слаще: немцы бомбили так, что все перебрались в окрестные деревни и оттуда ходили на работу.

Где-то ближе к середине октября начальник приказал уходить из города:

- Немцы в 12 километрах от нас...

«На дорогах уже не было беженцев, мы с мамой и младшим братом были наверно последними, - вспоминает Евдокия Васильевна. - Ночевать пускали везде. И даже картошки сварят, покормят.

Помню, как во время налёта прятались у крутого берега речки вместе с нашими солдатами. Они такие молоденькие! Бомбы вокруг рвутся, а они крестятся...»

Это было в среду

Ильиных приютила родня в деревне Рамушки под Торжком. Когда в город прибыл эвакоприёмник для раненых, Дуся пошла туда работать.

- Перевязывать умеешь? - спросила старшая сестра.

- У меня мама в больнице работает.., - только и ответила девушка.

Война быстро учит. И вскоре Дуся перевязывала мастерски. Бывало, что и с ног до головы, когда человек весь был посечён осколками.

«Раненых поступало много, - вспоминает Евдокия Васильевна. - И в палатах, и в коридорах, и во дворе лежали. Мы их носили, регистрировали, хлеб им раздавали. Иногда сутками с работы не выходили. Я их регистрирую, а их везут и везут... Посплю немного прямо за столом - и снова регистрирую».

Эвакоприёмник убыл, но весной 1942 года прибыл госпиталь откуда-то с Украины. Дусю взяли туда по специальности - финансистом. Но, конечно, приходилось и дежурить.

Когда 3-й Белорусский фронт стал наступать, госпиталь двинулся за ним. Полоцк. Смоленск. Потом Литва, городок Паневежис. А оттуда уже в Тильзит (сегодня это Советск).

«Город был разбит, - вспоминает Евдокия Васильевна. - Мы боялись лишний шаг ступить, потому что предупредили — кругом мины».

Там, в Тильзите, Дуся и встретила Победу.

«Давно уже не стреляли, а тут вдруг стала бить наша артиллерия, - рассказывает Евдокия Васильевна. - Что такое? Всполошились мы. Но это была уже победная канонада. Все кричали: «Война кончилась! Войне конец!»

А что мы чувствовали? Так и не расскажешь. Радость, конечно. Ну мне почему-то долго казалось, что это произошло в воскресенье. А на самом деле 9 мая 1945 года была среда».

Праздник с горечью

Победу Дуся с подружками отметили просто — пошли гулять по Тильзиту. И тут...

«Проходим мимо солдат, а они нам: «Кому вы теперь нужны будете...» Знаете, ещё и не такое мне приходилось слышать. Мы же были вольнонаёмные. Нам и форму-то не выдавали. Ходили в гражданском, иногда в медхалатах. И удостоверения у нас были другие, салатового цвета. И вот потом в очереди за чем-нибудь покажешь его, а тебе в ответ: «Вольнонаёмные не считаются!»

Однажды я не выдержала, сказала продавщице, что мы на фронт шли даже не по призыву, а добровольно. И несколько лет в госпитале раненых на ноги ставили, чтобы они домой вернулись. Женщина устыдилась, извинилась передо мной».

Помнит Евдокия Васильевна и другие разговоры, после развала Советского Союза.

«Один сосунок и говорит ветеранам: «А что вы нам хорошего сделали? Мы бы сейчас пили баварское пиво!» Мне так обидно стало. Какое пиво?! Он бы фашистам асфальт руками мыл. В лучшем случае. А может быть им бы печь разожгли в концлагере...»

* * *

После окончания войны Евдокия осталась в Тильзите, работала в военторге. В этом городке и познакомилась со своим будущим мужем. Алексей был фронтовик, Победу встретил в звании старшего лейтенанта, а после остался служить в армии. Когда получил назначение в Калининград, увёз туда и жену.

«В 1947-м тут ещё немцы жили. Если что-то нужно было сделать по дому или найти конфорку для плиты, муж звал Карла. А если я заболевала, то немка приходила постирать. Расплачивались мы с ними продуктами. Они были рады».

Работала Евдокия Васильевна бухгалтером на железной дороге в отделе рабочего снабжения. А война ещё долго её не отпускала.

«Трамвай на улице громыхнёт, искры из-под его дуги посыпятся, а мне кажется, что это взрыв».

Наверно и поэтому тоже в её семье появилась традиция: каждый год на День Победы Евдокия Васильевна ехала в Советск, чтобы отметить праздник с фронтовыми подругами — Анной и Татьяной. С теми, кто помнил, как окончилась эта страшная война, кто видел Победу своими глазами.