Выкатив гаубицу из-за здания, артиллеристы увидели рейхстаг: до его пробитого осколками купола примерно метров двести.
Ребята закрепили орудие, набросали перед ним мешков с цементом, чтобы самим укрыться
от немецких пуль и осколков и навели пушку на Рейхстаг.
«Огонь!» - услышал приказ в телефонную трубку лейтенант Никулин и повторил команду своим бойцам
Юлия ЯГНЕШКО
«Я помню, как началась коллективизация, - говорит ветеран Великой Отечественной Владимир Матвеевич Никулин. И смеётся: - Вот какой у меня срок давности!»
Родился он в деревне Тюково Орловской области в феврале 1922 года. И видел, как к отцу приходили мужики обсудить устройство колхоза, как выбирали председателя.
Лошадей, конечно, сдали. Без них никакой работы нет. А вот коров не трогали. Председатель распорядился только, чтобы в колхоз отдали по первой тёлочке, которая появится в хозяйстве.
За грамотный подход к организации колхоза председателя вызвали в Москву, наградили орденом «Знак Почёта», и Дементей Петрович (так его звали) потом показывал всем свою фотокарточку с Молотовым и Калининым.
Летом Никулины работали в колхозе. А на зиму отец, Матвей Данилович, вербовался на строительство ДнепроГЭСа. Делал опалубку для опор плотины, в которую потом заливали бетон.
Немцы были корректны...
Весной 1941 года деревня радовалась: в дома провели радио! Но радость была недолгой: уже 22 июня репродукторы разнесли весть о войне.
3 октября немцы взяли Орёл и двинулись на Елец, как раз через Тюково.
«В наших местах бои не проходили, - рассказывает Владимир Матвеевич. - Фашисты не задерживались. Только на ночлег. Вели они себя корректно. Только однажды фашист сорвал варежки с рук тётки, стоявшей у дороги. Брали валенки, что-то из продуктов, но не свирепствовали. Потому что по ним ещё наши толком не стреляли и не гнали их».
Почему обиделись поляки
Месяца через два наши войска потеснили врага. Отступая, гитлеровцы выгнали людей из домов и стали жечь деревню.
«Наш дом тоже сожгли, и жили мы у тёти, - говорит Владимир Матвеевич. - В мае 1942-го мне пришла повестка. Следом на фронт забрали и отца. По возрасту он уже не годился, но армии требовались плотники, чтобы наводить мосты. Под Сталинградом отца ранило осколком и он умер в госпитале...»
29 июля 1942 года Володя принял присягу, закончил Сумское артиллерийское училище и в звании младшего лейтенанта в августе 1943-го попал на фронт уже командиром огневого взвода.
Служил в составе 4-го артиллерийского корпуса прорыва Резерва Главного Командования. Участвовал в боях за Минск, в ликвидации Минского «котла», в котором завязло более 100 тысяч фашистов. Затем сражался за освобождение Польши.
«Когда мы подошли к Варшаве, - вспоминает ветеран, - поляки подняли восстание, не дав нам времени подтянуть силы, не дождавшись подхода авиации. Англичане с самолётов сбрасывали им вооружение и боеприпасы, но всё это попало в итоге к немцам. Восстание гитлеровцы подавили, а поляки потом обижались, что мы им не помогли».
Под флагом из кальсон
Наконец, 1-й Белорусский фронт пересёк границу Германии. Немцы оборонялись яростно.
«Однажды даже решились на контрнаступление, - воспоминает Владимир Матвеевич. - Мы стояли за возвышенностью. Что творится впереди, не видно. Только смотрю, как мимо на лафете пушки в тыл повезли знакомого комвзвода. Снаряд пробил ему грудь…
Тут приказ: сдать боеприпасы соседней батарее, у которой самая удачная позиция для стрельбы. На всякий случай я два снаряда всё же себе оставил. Только они не пригодились. Подошли установки БМ — боевые машины реактивной артиллерии. Встали за нами и как дали по немецкому переднему краю! Их наступление и захлебнулось».
Затем обе армии наперегонки устремились к Одеру. Немцы — чтобы занять там оборону, а наши — чтобы не позволить им закрепиться. Поэтому был приказ: в бои не ввязываться.
«Навстречу нам колоннами шли пленные, - говорит Владимир Матвеевич. - Впереди белый флажок, иногда из нательной рубахи или из куска кальсон, и даже без охраны. Сами следовали к пункту назначения. Бежать уже было бессмысленно».
Не пропустить!
Форсировать Одер с ходу не получилось — река разлилась. Окопаться тоже: втыкаешь лопату на штык, а там уже вода. Так и стояли — в чистом поле.
Зенитки отстали и поэтому когда налетели «мессеры», артиллерия оказалась беззащитна.
«Они утюжили нас, как хотели, - говорит ветеран. - Спрятаться некуда. Залезли мы под ближайшую повозку. А в ней — снаряды... Весь наш боезапас! Повезло, что ни одна пуля не попала. Наутро «мессеры» снова вернулись. Но не тут-то было. Ночью подтянулись наши зенитчики и сразу сбили несколько вражеских самолётов».
И вот 86-я тяжёлая гаубичная артбригада в составе 4 артиллерийского корпуса прорыва 1-го Белорусского фронта подошла к Берлину.
Прорыв начался с продолжительной артподготовки, а когда пошли в атаку, немцев ослепили зенитными прожекторами. Это ошеломило их.
«Мы стояли в фольварке, - говорит Никулин. - Это значит, в усадьбе. Посреди ночи всех подняли на построение. Рассвет только брезжил. И комбриг Сазонов сказал, что получен приказ: выдвинуться за окружную дорогу и не допустить соединения сил фашистов с группировкой, следующей из Восточной Пруссии. Несколько часов мы отбивали их попытки прорыва. И не допустили соединения».
Конфеты да водка
«Во время уличных боёв в Берлине я должен был поддерживать огнём нашу пехоту и танки, - говорит ветеран. - Бил по домам, в которых засели немцы. Смотрю, остановились танкисты. Не пройти им — мешает баррикада. Тогда мы выкатили нашу 152-миллиметровую гаубицу на перекрёсток и ударили по заграждению. Пыль ещё не осела, как Т-34 рванули вперёд».
И вспоминает, что очень хотелось есть. Кухня не подъезжала, а сухой паёк кончился. Подвозили только хлеб. Да в зарядном ящике имелось несколько бутылок водки. Когда попался магазин, обрадовались бойцы, но набрать там смогли только конфет.
«Видел ли я настоящий подвиг? - переспрашивает Владимир Матвеевич. - Видел. Был у нас солдатик по фамилии Тропышко. Он подвозил снаряды на полуторке. До сих пор удивляюсь, как этот парнишка находил нас в чужом городе. Кругом всё горит, взрывается, вместо дорог - завалы, и мы уже на новых позициях, а он всё равно находил!»
Последняя позиция артиллеристов Никулина — метров 200 от Рейхстага, когда били по нему прямой наводкой.
«Первого мая мы уже не стреляли, артиллерии отдали приказ прекратить огонь, а второго числа объявили, что Берлин взят, - вспоминает ветеран. - И тут мне докладывают, что наше орудие заряжено. Даю команду разрядить. Не получается. Значит, надо вывозить за город… Целая история. И вот сбоку началась стрельба. Наши танки туда бьют. Ну и я команду отдал. Наверно, это был последний артиллерийский выстрел по Берлину».
На ступеньках Рейхстага
Чуть ли не каждый взвод, штурмовавший столицу Германии, заготовил знамя, чтобы поднять его над Рейхстагом.
«Первые, что прорвались внутрь, подняли, конечно, но не на крыше, - говорит ветеран. - Только потом в здании был пожар. И этот флаг скорее всего сгорел.
Позже нам приказали немного отвести орудия и я видел, как перед Рейхстагом расчистили место, как приехало начальство в папахах и как Егоров, Кантария и Берест в телогрейках заходили в Рейхстаг. Им слава и досталась».
И показывает фотографию: он сам стоит на этих ступеньках в группе артиллеристов. На стенах Рейхстага нет ещё ни одной надписи. А Никулина легко узнать по забинтованной голове - контузило накануне.
«Взятие Берлина мы так праздновали, что отметить Победу 9 мая, грешно признаться, уже и нечем было! - смеётся Владимир Матвеевич. - Я занимался лесозаготовками для постройки землянок. Шофёр машину пригнал и кричит: «Победа, товарищ лейтенант!» «Откуда знаешь?» «Регулировщики сказали!»
За войну меня наградили медалью «За отвагу» и орденом
Отечественной войны, а за взятие Берлина дали орден Красного Знамени. Но самая главная награда — что остался жив. Что мы победили!»
От редакции.
25 февраля Владимиру Матвеевичу исполняется 97 лет.
Поздравляем!