В проливе Ла-Манш на траулер налетел такой шторм, что капитан Артюшкевич готовился к худшему: небольшое судно становилось практически вертикально, любая волна могла опрокинуть его. «Пора нам, ребята, завещания писать...», - подумал Виталий Константинович и отдал экипажу приказ: обмазаться солидолом и надеть поверх тёплое бельё. Тогда человек хоть немного продержится в холодной воде, если окажется за бортом...
Юлия ЯГНЕШКО
«Когда я оканчивал школу, было правило: отработаешь после выпуска два года, в вуз примут без конкурса, по аттестату, - рассказывает Виталий Константинович. - Так я и собирался. Год поработал столяром у себя на родине под Брестом, а потом заскучал и в 1959-м подался к брату в Балтийск. Он ходил в море. Вот и я решил попробовать».
В Балтийске
В городе располагалась военно-морская база и попасть туда можно было только по вызову. Школа и почта размещались в немецких строениях. На Гвардейском проспекте (теперь проспект Ленина, - авт.) всё ещё стоял разрушенный немецкий фонтан (на его месте сейчас «Виктория»), но на выезде из города уже построили первые советские дома, работали Дома культуры и офицеров, музей ВМФ и ресторан «Золотой якорь».
17-летний Виталий устроился вольнонаёмным в воинскую часть управления вспомогательного флота Балтийского военного флота. Там и отслужил по призыву. Сначала матросом на водолее, как называли корабль, подвозивший воду на военные суда. Потом на сухогрузе, который доставлял снабжение и снаряжение нашим частям на побережье Польши.
В 1961 году поступил заочно в КМУ, его взяли в УЭЛ и в декабре парень отправился в свой первый рейс.
И рыбаки порой рубят...
«На среднем рыболовном траулере я работал матросом второго класса, - вспоминает Артюшкевич. - Шли мы в Северное море. Ребята жевали солёные огурцы, чтобы спастись от морской болезни, а я чувствовал себя прекрасно. Вообще рейс на СРТ-145 получился выдающимся: испытали почти всё. Только что не тонули».
СРТ-145 вместе с экипажем СРТ-369 осваивали близнецовый лов: вдвоём тащили огромный трал.
«Месяц мы мутили воду у Шетландских островов, тренировались, отрабатывая постановку и выборку трала, учились заводить его так, чтобы косяк рыбы оказался между судами, - рассказывает Виталий Константинович. - А потом поймали сразу 25 тонн. Затарили в бочки и в трюм.
Снова поставили трал. И тут упала скорость. Приборы были примитивные, поэтому её мы замеряли щепочкой. Бросим за борт на носу и, зная расстояние до кормы, засекаем время и вычисляем. Замерили. Так и есть — еле ползём.
Начали тащить трал, а в нём рыбы-ы-ы!.. И она уже залегла. (Уснула, - авт.) От тяжести трал опустился. А тут шквалистый ветер. У судна нос задрался так, что вот-вот наш пароход кувыркнётся».
- Рубите трал! – приказал начальник экспедиции.
От шторма СРТ укрылся в бухте. Но ветер крепчал и норовил бросить судно на скалы.
«Мы перебрались в соседнюю бухту, а СРТ-369 замешкался, и его разбило об камни, но никто не погиб, - говорит Артюшкевич. - Остаток рейса дорабатывали по старинке, с сетями. Больше экспериментов на нас не ставили».
Всё дело в калянусе
Освоив флажной семафор, боцманские и шкиперские премудрости, Виталий стал матросом первого класса, потом старшим рулевым, затем сигнальщиком.
«Раньше связи такой не было, одна азбука Морзе, - улыбается он. - Ночью работали фонарём, вспышками света. Днём флажками. Для каждой буквы свой знак. «У» - обе руки вверх. Так и отмахиваешь все слова».
Во время промысла другая работа — тянуть трал, выливать из него улов, шкерить, если сельдь попалась с калянусом.
«Это планктонный рачок, которым она питается, - объясняет моряк. - Он помогал находить рыбу. Вытянешь ведро морской воды. Если есть калянус, значит и сельдь к вечеру придёт. Но рыбу от него надо вычищать».
СРТ — хорошее судно
Сделав несколько рейсов матросом, Виталий поступил в ШУКС (школа усовершенствования командного состава) и в 1965 году, получив диплом штурмана малого плавания, отправился в рейс уже судоводителем.
«Помню 1967 год. Ловили мы сетями в Норвежском море. И целый месяц штормовали. Потеряли все сети. Стёкла в рубке выбило, забили фанерой. Про улов и не думали уже... Главное - не потонуть.
Но СРТ - судно хорошее. Кажется, сейчас опрокинется, а оно - раз! - и на волну забирается.
Только в ноябре, когда страны установили вдоль своих берегов экономические зоны, промысел сельди в Северной Атлантике закрыли. Пришлось уходить южнее».
Колбаса и бриллианты
1 мая 1969 года в московском аэропорту приземлился самолёт из Гаваны. Среди загорелых советских моряков, которые возвращались из рейса, был и второй штурман Артюшкевич.
«Мы со старпомом решили задержаться в столице, - вспоминает он. - Погуляли. Потом по знакомству попали в институт красоты «Чародейка», постриглись и на вокзал. Смотрю, у нашего вагона девушка красивая. Потом она оказалась в соседнем купе. Пригласили мы её к себе. Я собрал последние деньги (расчёт-то в базе ждёт, в Калининграде!) и в вагон-ресторан. Хватило на бутылку болгарского вина и две конфеты. Лилия посмотрела на это и ушла.
А через минуту вернулась с колечком краковской колбасы и хлебом! Мы со старпомом всё это умяли. А я назначил Лиле свидание.
Сначала повёл её в кинотеатр «Россия» на новый фильм «Бриллиантовая рука», а потом - смотреть мою новую кооперативную квартиру.
На второе свидание Лиля принесла таз и мы мыли окна. А потом она пропала. Оказалось, что попала в больницу. Я навещал, гостинцы носил, а когда её выписали, посадил в такси и привёз к себе. Больше мы не расставались. Уже 49 лет вместе».
На пир чайкам
После реформы УЭЛа Виталий Константинович работал в Пионерской базе океанического рыболовного флота. В 1977 году стал капитаном дальнего плавания. В 1984-м закончил КВИМУ. Ходил в Атлантику, добывал сардину и ставриду, сардинеллу и скумбрию.
«Какое самое трудное капитанское решение я принял? - переспрашивает Виталий Артюшкевич. - Когда приказал выпустить из трала улов. Тогда мы взяли на борт 300 или 400 тонн. А плавбаза берёт в сутки всего 100. Я сдал на две плавбазы, а у меня ещё столько же! Ставрида в кошельке гуляет. (Кошелёк — сеть, выставленная по окружности, а потом стянутая внизу, - авт.) Если заляжет, то судно может опрокинуться. Вот я и приказал невод распускать. Живая пошла на волю, а уснувшая – на пир чайкам».
В 1988 году, когда в Калининграде образовался Клуб капитанов, Артюшкевич вошёл в него. Капитаны собирались в Доме культуры рыбаков по четвергам (в рыбный день!). Обсуждали свои профессиональные проблемы, как работать безопасно и лучше хозяйствовать, давали друг другу советы. Возглавлял тогда клуб капитан дальнего плавания Владимир Гришунов. Потом клуб превратился в Ассоциацию морских капитанов.
Эх, не поют ветра...
В 1994 году Виталий Константинович оставил море, перешёл на работу в инспекцию портового контроля морского рыбного порта, работал лоцманом в Пионерском — заводил суда в порт и выводил на рейд.
«В лоцманской работе много нюансов. Надо знать фарватеры. А рейд постоянно меняется: течения возле побережья у Пионерского намывают песок очень интенсивно. В советское время фарватер чистили ежегодно, поддерживая 9-10 метров глубины. А при мне — только в 1996 году и десять лет после этого к нему не притрагивались. Максимальная глубина стала всего 5,5 метра. Но у меня всегда были свежие карты. Поэтому я заводил даже большие для пионерского порта суда типа «река-море» и танкера. Но они, правда, уже днищами по песочку скреблись».
«Рыбаки хорошо помогали кормить народ, - убеждён Виталий Константинович Артюшкевич, Почётный работник и ветеран рыбной промышленности Калининградской области. - Министерство сельского хозяйства Советского Союза в одиночку не справлялось. А наша отрасль давала много средств в бюджет и сыграла большую роль в развитии страны. Но потом началось - перестройка, приватизация... И флот мы потеряли».
И не поют больше океанские ветра в вантах судов из Калининграда..