В первые дни 1995 года телеканалы наперебой сообщали о боях в Грозном: боевики разгромили майкопскую мотострелковую бригаду. Десантники из Рязани отражают беспрерывные атаки, обожжённые и простреленные тела на весь экран...
Видел репортажи и капитан Литвинюк, командир артиллерийской батареи, зачисленный в дивизион, который отправили в Чечню из Калининграда
Юлия ЯГНЕШКО
Когда Сергей Литвинюк получил приказ отправляться в зону боевых действий, ему было 24 года. Но он считался опытным командиром: батареей командовал уже два года.
А теперь был назначен командиром первой батареи второго артиллерийского дивизиона отдельной Тверской мотострелковой бригады (силы в Чечню формировали в Твери, - авт.)
21 декабря 1994 года военный самолёт с аэродрома Чкаловск взял курс на Тверь. Там его встречал сам командир бригады, генерал-майор Булгаков.
- Готовы ехать? - обратился он к командиру дивизиона.
- Так точно!
- Вопросы есть?
- Никак нет!
С такими словами он подошёл к каждому офицеру, обратился и к солдатам. Никто не отказался. Правда, через пару дней один папа-полковник забрал своего сына-лейтенанта. Без объяснений. А что говорить? И так всё понятно.
Это не «пострелушки»
С техникой своя история. Комплектовать бригаду собирались по принципу «что нам негоже»: всё равно разобьют.
Но генерал-майор Булгаков не допустил, чтобы такую бригаду бросали в бой. Знал, что «пострелушками» дело не обойдётся - предстояли непрерывные бои. Потому что сам прошёл Афганистан, командовал там разведротой и был прошит очередью из крупнокалиберного пулемёта (таким душманы даже самолёты сбивали).
«На выходе это такие раны…, - говорит Литвинюк. - Как выжил - непонятно. Повезло. И нам с ним повезло».
Думайте, товарищи офицеры
К солдатам комбриг Булгаков относился как к сыновьям. Когда нужно было отправить десант в Ведено на помощь морским пехотинцам, лично занимался сборами бойцов.
Поставил одного для примера и давай на него навешивать: бронежилет, полный патронташ, две мины и т.д.
- Так, - крякнул он, глядя на рядового. - Еды ещё… И воды. Литров пять... Как чувствуешь себя, боец?
- Стоять могу. Идти - нет.
- Как забрасывать будем? - спросил генерал-майор офицеров. - Думайте.
Всё продумали. И операция прошла чётко и без потерь.
За нашу пехоту
В первую же неделю в батарее были раненые. Враг проверил на прочность, а заодно научил воевать.
«Вошли мы в Грозный ближе к вечеру, - рассказывает Сергей. - Пехота заняла позиции. И тут по нам открыли огонь. Мы ответили. Потом оказалось, что до утра мы воевали… с нашими десантниками. Это боевики спровоцировали, постреляв и в нас и в них. Опыт приходит на войне быстро, но дорогой ценой. После такого случая мы налаживали связь и привязывались к местности немедля».
Для неподготовленного человека война - это жуть. Литвинюк был офицером, его обучали командиры, прошедшие Афганистан. И всё равно...
«Представьте обычный город под голубым небом. Клумбы с маргаритками, плакаты рекламные. И тут же воронка на асфальте, выбитые окна в доме, разрушенный магазин. И труп… Не солдата. Не бандита. А простого человека, который шёл за хлебом.
У меня в Чечне было три состояния. Сначала страх, когда пригибаешься от каждого выстрела. Дня через два наступило озлобление: по тебе стреляют, а ты... Потом я просто жил на войне, выполняя свой долг и не думая, что через минуту меня может разорвать снарядом.
Ночью просыпался, если тишина. А если всё гремит, палатка трясётся, пыль летит, по тебе бьют — нормально.
Ненависти к противнику не было. Зарубок никто не ставил. Но воевать нам было легче. Наша бригада меняла ребят, которые взяли штурмом дворец Дудаева. От каждой роты у них осталось по семь человек. Из командиров – не выше сержанта. От формы и тельняшек - лохмотья… Вот за них, за нашу пехоту мы и воевали, а не за чеченскую нефть».
Номер не запомнили!
«Это было в Грозном, - вспоминает Сергей очередную историю. - Отбили у боевиков район «Минутка», трамвайный парк, вышли к мосту, где недавно шёл серьёзный бой.
Там на одном конце моста стоял развороченный танк, а на другом - наши сгоревшие боевые машины десантников.
Нам рассказали, что когда БМД ночью подходили к мосту, чеченцы подорвали газопровод, тем самым скрыли свой танк за пламенем. И тот подбивал БМД одну за другой.
И тут подполз наш танк. Он вышел на прямую наводку на расстояние метров 400. И давай они друг в друга лупить! От искр в глазах темнело!
Третьим снарядом наши подбили противника. И уехали. Десантники не успели даже номер танка запомнить. До сих пор не знают, кого благодарить».
Это не просто бандиты
Боевики — это не просто бандиты: руководили ими профессионалы. Масхадов, например, прежде командовал лучшим артиллерийским полком Прибалтийского военного округа.
Поэтому воевать с ними было сложно. Они устраивали ловушки, вклинивались в связь, дезинформируя и вырывая себе передышки. Так случилось при штурме Гудермеса, когда Тверская бригада поддерживала внутренние войска. Вдруг поступила команда «замок». Значит, авиация и артиллерия должны прекратить все действия. Потом оказалось, что это была провокация.
По всей Чечне бродили кочевые пушки: получив координаты, такая давала полтора десятка выстрелов и тут же уходила на новое место. Если немедленно ответить огнём, можно и своих задеть.
«Иногда ночью мы вели настрел в сумасшедшем темпе, чтобы было светло как днём, - рассказывает Сергей Алексеевич. - Светили нашей пехоте на опасных участках. Например, там где нашим подразделениям противостоял басаевский батальон. Они отличались жестокостью. В соседнем полку ночью вырезали две палатки. Тогда погибло больше 30 человек...»
А порой справлялись силами одного агитационного БТРа.
«Уважаемые мирные жители! - обращались через рупор к жителям села. - Нам известно, что в вашем селе есть вооружённые бандиты. Если вы их сами не выгоните, мы вам поможем».
Всю ночь в поселении шла перестрелка, а к утру банды не было.
«Случалось и другое, - рассказывает Литвинюк. - Однажды нас обстреляли ПТУРами, противотанковыми радиоуправляемыми ракетами. 10 пусков - 9 попаданий в технику. Но никто не погиб. А потом в радиоэфире прошло: «По вашим позициям вёл огонь капитан-артиллерист Иванов». И добавил: это вам за мою дочь, которая погибла при артналёте такого-то числа в таком-то месте». (Он, как оказалось, воевал на стороне боевиков.)
Не забыть
Батарея Литвинюка покидала Грозный, когда из подвала вышли две женщины. Одна помоложе, лет сорока. Вторая совсем старушка, с 3-литровой пустой банкой в руках. И планкой с наградами Великой Отечественной на груди.
- Простите, вы не дадите солярки? Для освещения...
- Тары покрупнее у вас нет? - растерялся Сергей.
- А ты, сынок, на чём сам-то тогда поедешь? - спросила бабушка.
Пока бойцы сливали топливо, женщины рассказали, что в подвалах сидят все жители дома. Едят свои соленья-варенья да помидоры. А вот хлеба нет.
«Я как назло не загрузился сухпайками, - огорчённо говорит Литвинюк. - Отдали им все пакеты, что были. В каждом суточный рацион солдата — каша, тушёнка, что-то рыбное, галеты, чай, печенюшки. Они берут и плачут... С того момента у меня в машине всегда всё было».
* * *
Уже в июне 1995 года боевые действия могли окончиться. Были взяты Ачхой-Мартан, Ведено, Шатой. И противостоять нашей армии там было некому. Дело шло к концу, но тут Басаев захватил больницу в Будённовске. Начались переговоры и вынужденное перемирие, которое боевики постоянно нарушали.
«За операцию в Гудермесе меня наградили Орденом мужества, - говорит Сергей Литвинюк. - Вернувшись из Чечни, я служил в бригаде морской пехоты, женился, у меня родился сын. Конечно, я бы хотел, чтобы он стал военным. Выбор у него небольшой: я подполковник, жена моя - майор полиции. Надеюсь, что будет у нас в семье и полковник!»