Вербовщик обещал на новом месте и подъёмные, и жильё, и работу. Мужики решили — ехать. Сколько уж лет, как война кончилась, а в их деревне Шумилово Новгородской области до сих пор сплошная нищета. Поэтому придя домой, Виктор с порога и огорошил молодую жену: «Катя, собирайся! Едем! В Кёнигсберг»
Юлия ЯГНЕШКО
Семья у Багровских была большая: отец с матерью, дедуля да десять детей - мал мала меньше. Все вместе и жили на хуторе неподалёку от Шумилово Новгородской области. Отец трудился в колхозе, а когда страда заканчивалась, сапожничал. На деньги от этого ремесла и выживали. Ведь в тяжёлые 1930-е годы за нелёгкий крестьянский труд платили только «палочками» (проставляли трудодни в учётных книгах, а рассчитывались натуральными продуктами после сбора урожая).
1941-й год начался с большой беды — в январе после тяжёлой болезни у Виктора умер отец. И в семнадцать лет юноше пришлось встать во главе семьи: ведь дедуля был уже стар, а старшие братья ушли в армию.
А потом беда постучалась и вовсе в каждый дом... Война.
Мужиков забрали на фронт, а молодёжь отправили под Старую Русу рыть окопы и глубокие противотанковые рвы.
«Когда показались самолёты, мы не сразу поняли, что это немцы, - вспоминает Виктор Михайлович Багровский. - Только когда посыпались бомбы. Мы как мураши для них были... Истребители снизились, стали прицельно стрелять по нам из пулемётов...»
Ни окопы, ни рвы, ни бункеры для пушек, которые люди соорудили в первые дни войны, нашим войскам так и не пригодились. Фашисты одним махом взяли их в окружение. Пушки всего два-три раза по врагу и выстрелили. А потом военные побросали технику и спешно отступили.
По округе ещё долго бродили осёдланные кавалерийские кони. В поисках воды они заходили в болото, увязали и медленно погибали, с жалобным ржанием погружаясь в топи...
Самолёт-бомба
Однажды под вечер в небе появились самолёты с красными звёздами на крыльях. Вдруг один задымился. Пилот попытался было выбраться из кабины, но высоты для раскрытия парашюта явно не хватало.
Машина загорелась и, объятая пламенем, устремилась к земле. Прямо на дом Багровских! Не дотянула буквально десяток метров, рухнула на землю и взорвалась.
Остальные самолёты сделали ещё круг и ушли, а ребята бросились тушить пламя и искать лётчика. Нашли только торс — ни рук, ни ног, ни головы... В кармане гимнастёрки документы на фамилию Орлова. Её и написали на самодельной могильной табличке.
Жизнь за колосок
Немцы в Шумилово явились уже 9 сентября 1941 года. Вели себя спокойно, по-хозяйски. Один из фашистов остановил Виктора на улице. Указал дулом автомата на военные штаны, в которых ходил парень. Грозно спросил - не солдат ли? И громко заржал, довольный своей шуткой. (Витя был очень маленького роста и на свои 17 лет не выглядел. Какой уж тут солдат.)
«В оккупации пришлось тяжело, - рассказывает Виктор Михайлович. - Сначала забрали скотину и кур. Потом стали гонять людей на работу. Мы строили дороги. Голодные такие, что аж пошатывало, мы носили огромные брёвна для настилов. Помню, двое бревно несут, а я посередине вроде как поддерживаю. А до бревна почти и не достаю. Конвоир увидел и огрел меня палкой.
В другой раз избили уже как следует... Рожь жать было запрещено даже на своих участках. Одна женщина скосила немного, и её расстреляли... А я однажды шёл косу сдавать в контору и сорвал несколько колосков. Пять в карман положил, а один тереблю в руках. У ворот лагеря подозвал немец: «Запрещено!» И кулаком мне прямо в лицо... Потом снова. Я упал... Хорошо, не заставил карманы вывернуть. Убил бы».
Именно в то время от голода один за другим умерли два младших братика. Виктор сам сколотил им маленькие гробики, сам отнёс на кладбище и тихо похоронил...
В Мемеле
Наступлению наших войск порадоваться не успели. Фашисты сожгли деревню, а людей погнали к себе в тыл. Так Витя и оказался в Мемеле, где полгода вытачивал огромные болты на судостроительной верфи Линденау.
Когда в октябре 1944 года советские войска начали Мемельскую наступательную операцию, во время очередного обстрела Виктор укрылся в окопчике, и только видел, как мимо прошли наши танки и артиллерия, как через его окоп перепрыгивают пехотинцы и автоматчики.
Бой кончился и Багровский отправился искать своих, красноармейцев. Пехота приняла его с радостью. Ещё бы! Парень-то оказался сапожником, а их видавшие виды ботинки и сапоги давно требовали ремонта.
Потом Виктора проверил особый отдел и призвали в армию, в запасной полк, куда собирали таких же как он призывников с освобождённых территорий.
Так и случилось, что Победу 9 мая 1945 года Виктор Багровский встретил салютом из личного оружия!
И швец, и жнец, и на дуде игрец!
В Калининград Виктор с женой Катей приехали 2 января 1950 года. Со станции их отвезли на ул. Солдатскую. При немцах здесь был мясокомбинат, а теперь было решено наладить рыбное производство. И СМУ-31 «Ленхладстроя», куда приняли на работу Багровских, поручили соорудить большую холодильную камеру. Поселили прибывших в здании бывшей администрации комбината, где помещение разбили перегородками и выделили семейным по «комнатке с кухней». «Кухню», правда, пришлось самим отделять от комнаты занавеской.
Екатерина Григорьевна вспоминает, что с продуктами тогда в Калининграде было не очень, но хлеб — буханки по 3 килограмма — и рыбу в консервах могли купить всегда. Причём питаться могли одними деликатесами - на полках в магазинах были и угорь и крабы.
А вот комбинат был разграблен. Станки стояли раскуроченные, лишённые всех частей из цветных металлов. Под холодильную камеру выделили большое помещение. Сначала его нужно было заизолировать снаружи торфяными плитами, которые приклеивали к стене битумом, а затем оштукатурить. Виктор сначала плотничал, ставил леса для рабочих, а потом занимался изоляцией и отделкой.
А Катю отправили «на кирпич». Каждый день приходил грузовик и женщин отвозили разбирать какой-нибудь дом. Полуразрушенное строение мужчины подрубали у окон и валили, а работницы разбирали по кирпичику, отчищали от извести, складывали в штабеля. И всё бы ничего, но работать было всё труднее — Катя уже была в «интересном положении».
«Муж просил начальника перевести меня на работу полегче, - улыбается Екатерина Григорьевна, - но тогда такой просто не было. Женщины в кузов забираются, и я со своим животом через борт перекатываюсь. А уж как трясло по развалинам — и не рассказать...»
Именно из Катиного кирпича восстановили дом на Разина, где они живут и по сей день.
Орден за молоко
В 1951-м к Виктору приехали сёстры. Одна из них, Надя, тоже поступила на стройку. Быстро стала бригадиром женской бригады отделочниц «Маяк», а в 1966 году даже была удостоена звания Героя Социалистического труда. Первой в Калининградской области!
Не отставал и брат. Участвовал в восстановлении фабрики мороженого на ул. 1812 года и калининградского мясокомбината.
А на улице Стекольной работал на строительстве молочного комбината. Объект почти стратегический, городу нужный, как говорят, ещё вчера.
Объёмы работ большие, только на отделку - пять тысяч квадратных метров. И сделать нужно ювелирно - и стены и полы облицовать керамической плиточкой 10х10. Да ещё в центре пола устроить сливные трапы.
Дали и бригаду... 25 девчат и 15 парней. Все как один новобранцы. Опыта — ноль! Пришлось Владимиру Михайловичу действовать по-стахановски - и работать, и обучать, и план выдавать. Поэтому вместо положенных по норме восьми «квадратов», у Багровского постоянно выходило то 15, а то и все 20.
Закончили в срок, отрапортовали, комбинат открыли. А трапы потекли!
Вызвал Багровского начальник СМУ:
- Строители с гидроизоляцией напортачили. Виктор, только ты можешь сделать.
Пришлось разобрать всё до основания, выправить изоляцию и снова закрыть плиткой. Но больше молочники уже не жаловались.
Вот за эти особые трудовые заслуги в августе 1958 года Багровского и наградили орденом Ленина. И сразу приняли в партию - орденоносцу беспартийным в те времена быть никак не полагалось.
«А денежной премии не дали, - смеётся он. - Достался только почёт! Приглашали выступать перед школьниками и трудовыми коллективами. Рассказывал, как надо работать, чтобы орден вручили».
* * *
Сколько домов и зданий восстановил и построил в Калининграде Виктор Михайлович? Говорит, не считал.
Но многие называет своими. Потому что, например, в бывшем Доме культуры рыбаков десятки лет простояли перила и балясины, изготовленные его руками. Теми самыми, за которые он и был занесён в Книгу трудовой славы Калининградской области.