22 июня 1941 года немецкая авиация уже бомбила станцию Заневичи Брестской области. Бочки с горючим взлетали в воздух и взрывались. Так началась война
Юлия ЯГНЕШКО
«До 1939 года мы жили под Польшей, - рассказывает Дмитрий Антонович Ковалевич, полковник милиции в отставке. – Поляки расселили наши деревни по хуторам, как у них принято. В школах учили на польском».
Людям власть не понравилась. Однажды утром на верхушке самой высокой берёзы увидели красный флаг. Приехали полицейские. А как снять? Целых два злотых, большие деньги, сулили тому, кто полезет. Один смельчак всё же нашёлся.
В конце сентября 1939 года, когда Германия и СССР негласно поделили польские земли, под Брест пришли советские солдаты.
«Ехали они на машинах, за ними пехота и даже несколько танков, - вспоминает Дмитрий Антонович. – Мы их встречали как родных, с цветами».
Надел крест и спас
Отец Мити, Антон Григорьевич, крестьянствовал, но умел и печи складывать. Поэтому, хоть хозяйство имел небогатое, вместо домишки с глиняным полом построил дом добротный.
В семье имелось пятеро детей. Старшего Антона учили, а остальные уж так. Поэтому с 8 лет Митя пас скотину, зарабатывал. А в одиннадцать его детство и вовсе кончилось.
«Ночью 22 июня 1941 года с нашего хутора было хорошо видно, как на железнодорожной станции подбрасывало вверх бочки с горючим, как они взрывались, - вспоминает наш собеседник. – Мы сразу поняли, что война.
Красноармейцы отступали, даже не успев форму надеть, в исподнем. Что делать, никто не знал. А дня через два деревню заняли фашисты».
По новому порядку дядю Ивана, который был председателем сельсовета, и Митиного отца, выбранного депутатом, арестовали и отправили в тюрьму.
«Тогда местный поп по фамилии Ржевский надел большой крест и поехал вызволять, - улыбается Дмитрий Антонович. – И сумел! Их отпустили. Но в начале 1942-го бывших советских активистов снова стали арестовывать. И мы ушли в лес.
Нам с хутора-то - легко. А дядя жил в деревне и попал со своей семьёй в засаду. Жена крикнула, чтобы бежал один, что её с малыми не тронут. Ивана ранили, но он прорвался. А тётю и детей немцы расстреляли…»
В партизанах
В лесах Белоруссии сформировалось много партизанских отрядов. Из застрявших в окружении военных, сельских коммунистов, молодёжи, которую немцы собирались угонять в Германию. Так в отряд имени Чапаева попал и старший брат Мити.
«А я стал связным, а ещё воровал на станции взрывчатку для партизан, - рассказывает Дмитрий Антонович. - Через посты проходил будто бы несу яйца менять на соль. И вот однажды меня задержали. Немец выхватил корзинку. У меня волосы дыбом под шапкой встали! Сейчас ведь и мешок за моей спиной, что со взрывчаткой, потребует! Но он только корзинку с яйцами забрал и крикнул: «Вэг!» Уходи, значит».
Как использовалась его опасная добыча, Митя узнавал из донесений, которые сам же доставлял в отряд.
«Однажды подорвали санитарный поезд - восемь вагонов под откос. Фашистов тогда разбили под Москвой, и в Германию состав за составом везли их раненых и обмороженных офицеров».
Но вскоре братья Ковалевичи ушли от чапаевцев. Командир Иван Орлов погиб при подрыве моста, его место занял новый. Этот везде видел провокацию.
«Пришёл к нам парнишка, комсомолец. А его расстреляли. Как подосланного полицаями. После этого мы с братом и ещё несколько человек ушли из отряда. И наша семья оказалась в сложном положении: теперь прятались и от немцев, и от партизан».
Весной 1943-го Антон с Митей, их отец и старшая сестра вступили в отряд имени Щорса Пинского партизанского соединения, в которое входило больше тысячи человек. Целая дивизия в тылу у немцев!
Маму с младшими детьми поселили в глухой и недоступной деревне Сварынь, что на границе с Украиной.
Его сбили
Партизанам требовалось регулярное снабжение боеприпасами. И щорсовцам поручили выйти как раз к Сварыни и оборудовать там аэродром.
«За пару месяцев мы с местными жителями проложили посадочную полосу посреди болота и стали по ночам принимать самолёты. Из центра сообщат, чтобы встречали, и мы, как услышим гул, разжигаем костры.
Только однажды самолёт свалился в болото. Не вытащить. Немцы его приметили и прилетели уничтожать. А заодно сожгли и деревню. Люди, которые уцелели, пришли к нам в отряд.
Но мы отомстили: кто-то сбил один фашистский самолёт из противотанкового ружья».
Ветеран показывает книгу о партизанах, а в ней снимок: 1943-й год, построение в годовщину Октябрьской революции. Где-то в этом строю и он, самый малый, но с винтовкой.
А потом пошли настоящие бои.
В нашей линии фронта образовалась брешь, и партизаны почти 4 месяца прикрывали этот участок. Против них фашисты бросили две егерские дивизии, открыли ураганный огонь из орудий. Пришлось отступить.
Отступив, соединились с нашими регулярными частями. Антона взяли на фронт. Готовился на передовую и Митя - сыном полка. Но заболел тифом, провалялся в военном госпитале и еле добрался домой.
Вместе с мамой получил из-под Варшавы похоронку на брата. Потом вместе схоронили отца. Прободная язва... И Митя стал старшим в семье.
Воры-бандиты
Вместо призыва в армию Митю, партизана и разведчика, в 1948 году с удовольствием зачислили в милицию.
Время было сложное. Бандиты расправлялись с советско-партийным активом, нападали на милиционеров, убивали, вырезая звёзды на груди…
Дмитрий поначалу работал в конвое, затем стал участковым в деревне Подкраичи, после – оперативником. Закончил Ленинградскую школу милиции, получил звание младшего лейтенанта. И прослужил в уголовном розыске 10 лет.
«Во время службы в Антополе я женился, - говорит полковник милиции. - С Надеждой познакомился на танцах. Вошёл в зал – синяя гимнастёрка, белые погоны, портупея. А тут она. На платье комсомольский значок. Оказалось, что заведует пионерским отделом райкома комсомола. Поговорили, но не танцевали. У неё имелся серьёзный кавалер, следователь.
Но на следующий раз я пригласил её на танец. И у следователя отбил!
В 1953 году мы поженились. И уже вместе уехали на новое место моей службы – в городок Малорита».
Там ему сразу поручили расследовать убийство.
Ковалевич установил, что погибший вернулся из заключения, пошёл на гулянку и высказался: «Меня посадили, а воры-бандиты на свободе ходят…»
Наутро нашли его в канаве с отрезанной головой.
Только как раз в тех кустах целовалась парочка. Видели они, как двое выбрасывали тело. И личности опознали.
Рассказал Дмитрий Антонович и про убийство местного портного. Тот вернулся из немецкого плена, а жена завела шашни с другим. Что поделаешь? Портной и говорит: живи, как знаешь, я уйду, заберу только свою швейную машинку. А машинка фирмы «Зингер», ценная вещь. Да и жена уже на ней людей обшивала, копейку хорошую зарабатывала.
И вот копали они картошку, упрятывали в бурты. Мужик в яму спрыгнул, а она ему лопатой череп и раскроила…
Хотела свалить на бандеровцев, да не вышло.
Месть – дело опасное
Через несколько лет Ковалевичу удалось предупредить настоящий теракт. Дело было так.
Какое-то время после войны председателей всех сельсоветов вооружали. На всякий случай. И вот к одному приходит злостный неплательщик налогов. Заспорили они. Мужик схватил графин и хотел ударить председателя, но тот выхватил пистолет и ранил нападавшего.
Председателя посадили: хоть и защищался, а оборону превысил.
Он отсидел, вышел, даже стал председателем колхоза.
Только мужик, подстреленный им, затаил злобу. Раздобыл две гранаты и подговорил человека подорвать своего обидчика.
К счастью, нанял он тайного милицейского агента и покушение раскрылось.
«Доказать покушение мы не могли. Чтобы не рассекретить агента. Но гранаты нашли и судили за хранение».
* * *
Закончив Высшую школу МВД, Дмитрий Антонович Ковалевич дослужился до полковника милиции, отлично раскрывал преступления по горячим следам, и в последние годы службы возглавлял райотдел милиции Жабинковского района на родной Брестчине.
В 2008 году Дмитрий Антонович переехал к дочери в Калининград. В прошлом ноябре отметил свой 90-летний юбилей.