Американские лётчики появлялись над кубинским аэродромом Сан-Хулиан как по расписанию. Фотографируя расположение советской морской авиации, шли на высоте бреющего полёта. И однажды у одного матроса сдали нервы: схватил автомат и выпустил по ним несколько очередей. Назавтра янки заявились снова. Бросили листовки: если будете по нам стрелять, мы будем вас бомбить!
Юлия ЯГНЕШКО
«Витя, не ходи меня провожать на станцию, - сказал отец. - Лучше поиграй на гармошке. Пусть девчата попляшут».
Но мальчику не игралось. Да и девушки танцевать не хотели. Ведь тем сентябрьским днём 1941 года рязанская деревня Шопино провожала своих мужчин на фронт. Одним из них и был Никита Ефимович Полынёв.
«Уже через 2-3 недели после проводов почтальон каждый день приносила кому-то похоронки, - вспоминает Виктор Никитович Полынёв. - Не было в деревне дома, где бы никто не погиб... Под Сталинградом убили и моего отца».
Маме же в тяжёлое военное время пришлось возглавить колхоз, отвечать за всех.
13-летний Виктор тоже работал: косил, помогал убирать урожай, а когда фашисты вплотную подошли к Москве и Рязани, рыл окопы и бомбоубежища, ставил надолбы против танков. Потом работал в вагоноремонтном депо в посёлке Тума.
«Полвосьмого утра раздавалось три гудка, ровно в восемь - один длинный, - говорит он. - На опоздавшего на пять минут налагали штраф «6-25»: шесть месяцев с него высчитывали 25% зарплаты. А ремонтировали мы разбитые в щепки товарные вагоны, приходившие с фронта. Мне досталось самое тяжёлое - я катал колёсные пары. По рельсам ещё ничего, а ведь надо ещё на другой путь переставлять... И бывало под бомбёжками, среди пожара, когда немец поджигал цистерны с горючим».
Но самое страшное - видеть в полночном небе зарево над горящей Москвой…
По штату военного времени
После войны, закончив военно-морское авиационное училище и став связистом, Виктор отправился служить на Тихоокеанский флот. Потом увёз на Дальний Восток и молодую жену.
«Познакомились мы с Верой в Туме, - рассказывает Виктор Никитович. - Вместе учились. Однажды я ей сказал: «Вера, аэродром мой в тайге. Благ там нет... Поедешь со мной?» А она ответила: «Куда ты, туда и я». И так было всегда.
Нам выделили домик без крыши (поставить не успели). И в первую же ночь разразилась буря. Лиственницы кругом валятся, с потолка капает, а мы лежим на узкой матросской койке... Утром выйти не смогли: дверь стволом подпёрло. Пришлось стучать замполиту, который жил за стенкой, чтобы вызволяли нас».
После Советской Гавани и Сахалина служил Полынёв в частях морской авиации в Паланге и, наконец, в 1960 году оказался в Калининграде, в Чкаловске.
Отсюда в июле 1962 года и убыл в длительную командировку. Задание было столь секретным, что место назначения никому не называли.
«Сначала меня перевели в Храброво замкомандира части, поручили формировать в/ч 51 - минно-торпедный авиаполк, - вспоминает Виктор Никитович. - Причём, по штату военного времени...
Отобрали лучших, морально устойчивых офицеров и матросов. И начали разбирать и паковать в контейнеры самолёты и другое оборудование. Когда всё было готово, ночью отправились в Балтийск и погрузились на танкер «Братск».
Без званий и партбилетов
Поднявшись на борт, Полынёв, как и остальные, сдал все документы. С этой минуты к нему обращались только по имени-отчеству. Потому что никаких званий и погон у «агронома» быть не могло: наши военные отправлялись на помощь кубинцам под видом сельхозработников.
«О том, что идём на Кубу, мы узнали, миновав Балтику, - говорит полковник. - В трюм, где размещался весь личный состав, спустился капитан. В руках пакет. Он его вскрыл при всех. Там второй. Вскрыл и этот, и объявил, что судно направляется в порт Мариэль.
Нас то и дело преследовали другие корабли. Один, без опознавательных знаков, всё семафорил: кто вы? куда направляетесь? Наш капитан ответил, что мы китайцы. Другой требовал остановиться для досмотра, но мы проигнорировали.
Корпус сильно нагревался. В трюме температура доходила до 55 градусов. Кухня не работала в целях маскировки, и мы ели тушёнку и галеты с сухарями. На палубу выходили раз в сутки и только ночью».
Чем ближе подходил «Братск» к Карибскому бассейну, а с ним и ещё два судна, везущие песо военным на зарплату и разобранные самолёты, тем чаще мелькали американские самолёты-разведчики…
Может в Майами?
Сойдя на кубинский берег, сразу почувствовали - чужая земля. Красная. И даже пахнет иначе. Её и предстояло защищать участникам секретной операции «Анадырь». (Название придумали специально, чтобы дезориентировать американскую разведку.)
Прибыли на аэродром Сан-Хулиан и стали приводить полк в
боевую готовность. Собрали самолёты. Опознавательных знаков не наносили. А связисты разворачивали радиостанции, локаторы и пеленгаторы. И разрабатывали сигнальный код, потому что на русском языке в эфир выходить запретили.
«Нужно было сделать облёт и определить, куда ставить дальнюю приводную радиостанцию, чтобы пилоты точно заходили на аэродром, - говорит Полынёв. - Комполка поручил это мне. Кубинцы дали авиетку с пузатым лётчиком. Он оказался чехом, сказал, что работает по контракту. Завёл двигатель, а я думаю: куда летим? Вдруг в Майами? Ощупал пистолет в кобуре. Прикинул, как буду сажать самолёт, если что. Но не пришлось».
У черты. И за нею.
Обстановка обострялась. Кубинцы объявили мобилизацию. Наши ребята видели, как загорелые женщины с автоматами на груди босиком шагают по раскалённой брусчатке.
А сами за ночь нарыли окопов не одну сотню метров, когда янки пригрозили бомбёжками в ответ на стрельбу матроса.
Когда американские военные корабли окружили Кубу и установили блокаду — ни одному судну не позволяли пройти к острову - начались проблемы с продовольствием.
«Мы питались борщом из консервов, селёдкой и пюре из сухой картошки. Кастро предлагал помощь, но командование не соглашалось: советские военные прибыли не для того, чтобы объедать кубинский народ».
27 октября командир первого дивизиона 507-го зенитно-ракетного полка майор Герченов сбил «гостя» - американский высотный самолёт-разведчик «Локхид У-2», который больше часа кружил над нашими позициями. Нельзя было допускать, чтобы данные разведки ушли в Пентагон. Кубинцы ликовали: наконец-то США поплатились за то, что столько времени хозяйничали в небе над их землёй.
Но пилот погиб. И ситуация накалилась до предела. Уже 29 числа президент США планировал бомбить советские ракетные базы и высадить на Кубу десант...
Однако война не разразилась. СССР и США договорились убрать свои ракеты: американцы из Турции, Советский Союз — с Кубы.
И наши войска стали готовиться к возвращению домой.
«Знаете какая история случилась, когда наши сбили американский самолёт? - спрашивает Виктор Никитович. - Осколки тогда рухнули на одну тростниковую хижину. Никто не погиб, но большая семья осталась без крова. В виде компенсации наши ракетчики поставили пострадавшим дом из ДСП. Когда комполка пошёл проверять, хозяин благодарил и всё повторял: «Я теперь капиталисто!»
«Делай как я»
Одно из последних событий на Кубе тех времён — торжественная церемония передачи военной техники в дар Кубинской Республике.
«Но прежде мы обучили кубинцев управляться с нею, - говорит Полынёв. - По принципу «делай как я». По-испански знали только две фразы: «Эсо си» и «Эсо но». То есть «Это так» и «Это не так». Так и работали.
Потом на аэродроме был парад. Политработники развесили лозунги. Приехали замкомандующего группой советских войск по ВМФ на Кубе вице-адмирал Абашвили и наш посол Алексеев. Оставили кубинцам всё, кроме самолётов ИЛ-28».
Обратно добирались уже с комфортом, в каютах теплохода «Балтика». В Калининграде их встречали с оркестром. Боевое задание ребята выполнили: Куба осталась независимой, а американские ракеты уже не могли добраться до Москвы.
Вот такой выдалась командировка.