Ушёл из жизни калининградский журналист. Патриот. В каком-то смысле чудак. Саша Рябушев. Тот самый, который в Будённовске, в июне 1995 года, добровольно, в числе других репортёров предложил себя террористам в обмен на захваченных женщин и детей. И, спасая заложников, рискуя жизнью, сел в Басаевский автобус
Александр НАУМОВ
Саша всех звал «братка», а может быть, не всех.
В июне 1995-го 11 армия, на тот момент базировавшаяся в Калининградской области, проводила ротацию офицеров и прапорщиков в Чечне: «ветераны», принимавшие там участие в боях с января 1995-го, отзывались домой, а на их место отправляли смену.
Мне предложили туда командировку. На ГТРК «Янтарь» выдали камеру VHS и дали задание снять фильм.
Убивать нельзя
Когда всё было отснято, Ил-76 вылетел из Моздока в Москву. На его борту находились бойцы 11-й армии, раненые, врачи, грузы. Однако через полчаса мы почему-то приземлились. Ждали кого-то 6 часов.
Наконец через аппарель грузового самолета к нам поднялись люди в чёрной военной форме, со стрелковым оружием. И полёт продолжился.
Никто из нас тогда не знал, что эти часы мы провели на аэродроме Будённовска. Уже в воздухе выяснилось, что к нам на борт зашли бойцы «Альфы», штурмовавшие больницу Будённовска, захваченную террористами под командованием Басаева.
Как потом оказалось, Саша Рябушев тоже штурмовал эту больницу, только без оружия. То с журналистским удостоверением, то переодевшись в медбрата.
А что он мог сделать против вооруженных отмороженных бандитов, которые детей и беременных женщин заставляли стоять в оконных проёмах, чтобы снайперы «Альфы» не могли стрелять?
Сдерживая слёзы, спецназовец в самолёте, помню, сказал тогда непонятно кому, в пространство, но все, кто был рядом, его услышали: «Всё равно счёт в нашу пользу…»
Самолёт приземлился на Чкаловском аэродроме под Москвой. Кому нужно – сошли, остальные сошли через два часа в Чкаловске калининградском.
А Саша Рябушев в это время ехал в горы, в автобусе, в числе двадцати других журналистов, согласившихся стать прикрытием террористов, чтобы они ушли из Будённовска в Чечню и отпустили всех захваченных людей.
Позже коллеги мне передали слова бандитов: «Этого (Александра Рябушева, - авт.) брать с собой не надо, но убивать нельзя». Но в итоге взяли…
Кстати, о риске. Автобусы, в которых ехали боевики и заложники, были заминированы радиоуправляемыми минами, а колонну сопровождали вертолёты со спецназом, имевшим задачу её уничтожить, если бандиты по дороге освободят заложников.
Поход по минному полю
Саня всегда рвался на войну, туда, где тяжело. Не всегда его желания совпадали с планами редакции, в которой он работал.
А тут совпало...
Шёл 2000-й год. Декабрь. На носу Новый 2001-й.
В Чечне выполнял задачи полк связи Балтфлота. Коробки с подарками, посылками от родителей и родных, гуманитарную помощь от Калининградской епархии православному приходу в Грозном мы грузили в самолёт аккуратно и долго.
Сначала сели в Москве, а вечером следующего дня прибыли в Каспийск (Дагестан). Нас встретили военные и отвезли на базу батальона морской пехоты, сформированного на основе бригад морпеха БФ и ЧФ.
Журналистов из Калининграда числилось человек восемь, никто не знал Каспийск, на довольствии у морпехов мы не стояли, а Саша знал, где можно перекусить, или делал вид, что знал.
Пошли до ближайшей «таверны». Поужинали и собрались было вернуться к морпеховцам, где нам обещали ночлег.
Но в каком именно направлении идти?
Саша сказал, что надо напрямик. Пошли. Миновали колючую проволоку. Метров за 50 до воинской части в темноте нас остановил часовой «Стой, кто идет», «Стой, стрелять буду». С поднятыми руками мы дождались начальника караула, который проверил наши документы. А потом спросил: «А зачем вы через минное поле пошли?»
Дед Мороз исчез! И нашёлся
Утром из Каспийска на крытых тентом «Уралах» тронулись в Чечню. В нашем грузовике мы везли крест Вилорию Бусловскому, чтобы установить в Грозном на месте его гибели. (Вилорий Бусловский - командир СОБРа УБОП Калининградской области, погиб в Грозном 14 сентября 2000 года, - авт.)
В Толстой-Юрт добрались к вечеру. На мероприятиях, намеченных на следующее утро, на торжественном построении, Саша Рябушев должен был, нарядившись Дедом Морозом, дарить подарки.
Но тут пришли плохие вести: после вручения подарков наша группа должна убыть в Моздок с последующим вылетом в Москву и далее в Калининград.
А как же крест и подарки православному приходу в Грозном?
Салют в честь героя
Рядом с нашими связистами стояла комендантская часть. Туда мы с Сашей и пошли. В гости.
Попали хорошо – пришли посылки с малой родины двум офицерам (соленые огурцы в банке, сало, вобла и далее по списку). Посидели неплохо. Говорили, что нам бы в Грозный. В какой-то момент я ушёл, поняв, что просить бессмысленно: военные люди – нет приказа, а значит, пособлять не будут. А Рябушев остался.
Его койка в нашей палатке так до утра и осталась заправленной. Но Дед Мороз на построение прибыл. Чудил и картавил, сорил подарками, что-то кому-то вручал с наилучшими пожеланиями, запуская руку в синий мешок.
А через два часа ворвался в нашу палатку и заявил, что у нас 10 минут на сборы, потому что «комендантские» дали нам грузовик, БТР и спецназ для охраны (или снайперов?).
Так мы оказались в Ханкале. Откуда нас не хотели выпускать, потому что нет аккредитации. Все закончилось тем, что нам дали усиление, две съемочные группы федеральных телеканалов (аккредитованных) и сотрудника пресс-службы в качестве проводника.
Александр Минаков для программы «Вести» снял репортаж о том, как мы передавали гуманитарную помощь грозненской православной церкви и как устанавливали крест Вилору. Его сюжет вышел в эфире вечером того же дня на телеканале «Россия».
К слову, когда на площади Дружбы народов в Грозном мы устанавливали памятный крест, Саша попросил у тюменского ОМОНа, дежурившего тогда на этом блокпосту, дать воинский салют. Командир сказал, что стрельба в воздух может спровоцировать настоящую перестрелку с боевиками. Потом махнул рукой, построил бойцов. Стреляли не холостыми. И спирт нашелся...
Без потерь
На аэродроме в Ханкале спецкор «Вестей» Александр Минаков вызвался помочь нам добраться до Моздока. Знакомый лётчик вертолёта Ми-26, который армейский народ называет «коровой» за свои внушительные размеры и грузоподъёмность, обещал взять на борт его съёмочную группу.
Рота солдат уже стояла перед открытой аппарелью. «Только заходите через трап, - сказал лётчик, - а то даже присесть потом будет негде. Где твоя съёмочная группа?» «Вот», - сказал Минаков и указал на толпу человек в пятнадцать.
Лётчик молча посмотрел в нашу сторону и стал подниматься по трапу в кабину вертолёта.
И тут мы заметили, что Рябушева среди нас нет. Кто-то вспомнил, что он говорил, мол, пойдёт к знакомым разведчикам.
Вертолёт уже вертел лопастями, Толя Лобский, как старший группы и начальник пресс-службы БФ, не находил себе места из-за отсутствия Рябушева - мы ведь просто теряли его навсегда.
И вдруг через иллюминатор я увидел Сашу Рябушева, который шёл в группе офицеров, жестикулируя, и о чём-то с ними эмоционально говорил! У всех от сердца отлегло…
Весь перелёт из Ханкалы в Моздок Саня мне что-то орал в ухо. Мы сидели у иллюминатора, под нами плыли ландшафты, но из-за шума мотора я мог слышать только отдельные слова, которые никак не складывались в предложения. Наша группа вернулась в Калининград «без потерь».