Уходящих уничтожали

А.К.: - Я родился и вырос в Калининграде и призывался, конечно, отсюда. Призывной пункт находился на Гвардейском проспекте. Это был 1987 год. К тому времени я работал учеником телемастера в объединении «Экран»…

А.К.: - Это как посмотреть… (Смеётся.)

Направили «в учебку» на 4 месяца в Воронеж, на подготовку начальников станций связи. И так как я немного разбирался в телевизорах, у меня сложились хорошие взаимоотношения с командиром роты – ходил в увольнения чинить офицерам телевизоры. Один! Без сопровождения! Такая привилегия!

А.К.: - Конечно! Заработал плохую характеристику. Да такую, что дважды писал заявление, чтобы попасть в Афганистан – раньше было за честь служить в горячих точках, - и дважды отказали. Решили найти для меня ещё худшее, по их мнению, место. Мары! 

«Уссурийск, Чита, Мары – три солдатские дыры» - такая рифма ходила в то время.

Строй стоит, меня одного вызывают и приказывают: Мары! А я даже и не знал вообще, что это такое! Приехали за мной два человека и единственного со всей «учебки» повезли.

А.К.: - Добирались долго, 5 дней. Сначала Ростов (пункт перераспределения), потом Баку, оттуда паромом через Каспийское море в Красноводск (сейчас Туркменбаши), затем Ашхабад – и в вглубь Каракумов – в заветный Мары. Со мной в тот день прибыли ещё парень из Риги, двое из Казахстана и один из Дагестана.

А.К.: - Даже очень хорошо. Подъехали вечером к части, а там и части-то нет, в нашем, общепринятом, понимании. Ни забора, ни охраны! Зачем? Бежать-то некуда! Кругом пустыня! Это я потом понял. 

Сидят у костра какие-то солдатики. Разместили нас в одном из кирпичных ангаров (в революцию в них находились Будённовские конюшни). В первую же ночь нас и обворовали, стибрили даже значки, выданные в «учебке». «Отличник боевой и политической подготовки».  

Назначили меня начальником радиорелейной станции, обеспечивающей связь до 40 километров. Дали в подчинение трёх «дедов» (потому что считалось, что я обу-

ченный). Выезжали мы в пустыню, развёртывали там станцию.

А.К.: - Не было сапог. Были ботинки и панамки. Солнечные удары случались, я, например, получил первый после четырёх месяцев службы. (Если человек попадал под прямые лучи, хватало нескольких секунд.) Например, душевые были на улице, снял панаму и получил солнечный удар. 

Больше других страдали ребята-сибиряки. При построении просто падали – это было обыденным делом. 

А.К.: - Днём 50 градусов, ночью 20. Организм не понимает, что происходит. Под утро просто колотило от холода. 

А однажды попал в эпицентр смерча. Нас послали тогда обеспечивать связь на границе с Ираном. Я выставлял градусы антенны, чтобы поймать связь, когда внезапно наступила темнота, ничего не видно, один песок. Я прижался к антенне, но её вырвало, и я попал в поток смерча, меня пронесло около 100 метров. Смерч покружил-покружил и положил меня тихо – ни одной царапины! А громадную антенну скрутило и она восстановлению не подлежала. 

Всё произошло так быстро, что я испугался тогда, когда всё уже закончилось. Через 5-7 минут снова сияло солнце. Такая вот природа. 

А.К.: - Однажды варана поймал. 1 метр 10 сантиметров. Жил у меня месяц в кунге, потом я его выпустил. Кормил жуками, скорпионами. Фонарик на ночь ставил на песок и к утру возле него собиралась местная живность.

Раз на учениях копали окоп и парень лопатой нечаянно порубил детёнышей гюрзы. Смотрим, мамаша их в бешенстве к нам подбирается. Туркмен с нами был, посоветовал убить её, мол, у гюрзы фотографическая память – до конца жизни запомнит человека, который принёс ей зло, и обязательно ужалит (а яд её опаснее, чем у кобры). А нам ещё три дня в этом месте находиться. Пришлось окружить змею, а она на хвост опирается и прыгает на два метра: активная, быстрая, юркая. Но всё-таки справились. Иначе солдатику, убившему змеёнышей, было бы не жить.

С коброй нос к носу столкнулся. Полз под дорогой по трубе, сантиметров 80 в диаметре, кабель тянул. Вдруг прямо перед моим лицом кобра в боевой стойке. Капюшон раскрыт. Язык трепещет. Как вылез из трубы – не помню. Мне сказали, что я на полминуты онемел. Такой стресс. А кобра, думаю, меня испугалась. Она в трубе от жары пряталась, я её потревожил. 

А.К.: - Учения! Сам себе командир! Туркмены приносили нам еду: лепёшки, помидоры, огурцы, варёные яйца, бывало, и бутылочку дадут. Такое доброе отношение к солдатам, и не важно, какой солдат национальности. Это же был Советский Союз! Виноградников море. Выходишь, набираешь винограда сколько угодно. Арбузные плантации… 

А.К.: - Бывало. Нас одевали в «химзащиту» и заставляли бежать с автоматом 6 километров. Тело полностью заблокировано, 100 метров пробежишь и уже ничего не видно – запотевает противогаз. Снимаешь его, пот выливаешь, снова напяливаешь на себя, и бежишь дальше. Это назывался кросс с полной выкладкой. 

А.К.: - За полгода до «дембеля», в ноябре 1988 года, послали обеспечивать связью вывод наших войск из Афганистана. И несколько наших машин через пустыню двинулись в Кушку, в самую дальнюю точку СССР, на границе Ирана с Афганистаном. 

Долго добирались, машины кипели, мы заливали их водой, припасённой ещё в части. Наконец, добрались. Расставили связь, находились там до апреля 1989-го. 

Официально парадом наши войска выходили через Термез, но в самом деле – через Кушку. Все шли с гор, там было ужасно, бомбили дорогу постоянно. Поэтому много убитых и раненых. Провоцировали наших. Подло, конечно. Уничтожали уходящих, которые не могли ответить. 

А.К.: - Любое время что-то даёт человеку, ничто не проходит бесследно. Это опыт. А Армия – ещё и серьёзная школа выживания. Вдали от дома, 18-летний парень – произойти может что угодно. Можно пропасть, исчезнуть. 

Армия – трудности, и серьёзные. Они закаляют характер. 

Мне она, между прочим, и для здоровья на пользу пошла. До призыва я жил в холодном доме, 11 раз болел воспалением лёгких. А после Армии ни разу! Так прогрелся в пустыне!