Немцы гнали колонну евреев к мостику, за которым открывался большой овраг. По-украински — яр. Овчарки со злобным лаем кидались на женщин, стариков и детей. Мужчин в колонне почти не было: опасаясь бунтов, их истребили раньше...
Каждый нёс какие-то пожитки, ведь фашисты обещали «переселить на историческую Родину». И вдруг на повороте одна женщина бросила людям, стоявшим на обочине, младенца! Его подхватили, и ряды свидетелей страшного марша тут же сомкнулись, спасая единственного из сотен обречённых на смерть...
Юлия ЯГНЕШКО
Коленьке Науменко было только шесть лет, когда мир изменился безвозвратно — война...
Отц работал на железнодорожной станции Прилуки, что под Черниговом (Украина). Дома на хуторе Егоровка его теперь почти не видели. Отцовская бригада обеспечивала бесперебойное движение воинских эшелонов. До тех пор, пока комендант не сказал:
- Всё, мужики. Готовьте поезд себе... Со склада возьмите продуктов. И срочно, пока фашист не подошёл, отправляйтесь в тыл.
Но состав успел пройти только два перегона. Дальше путь преградили немецкие танки...
Через хутор Егоровка, что в километрах двух от станции Прилуки, казалось, прошла вся Красная Армия. Одни бойцы шагали к фронту, другие — измученные и хмурые — отходили на пополнение в тыл.
Колина мама несколько дней стояла у плиты и варила картошку. Выносила её на улицу и кормила солдат. Самые голодные ели прямо у забора, другие брали с собой, успев лишь хлебнуть воды из ведра, что она поставила для них у калитки.
В тот самый момент, когда мимо дома проходила автоколонна, налетели немецкие бомбардировщики. Несколько машин было разбито. Наконец, всё стихло. Солдаты попытались отремонтировать хоть один грузовик, да не вышло. Намучившись, зашли в дом, попросили умыться.
Красноармеец глянул в маленькое зеркальце на стене.
- Да..., - потрепал рукой подбородок. - Зарос совсем. Хозяйка, а нет ли у вас чем побриться?
Пока брились, мама собрала им хлеба, варёной и сырой картошки, положила кусочек сала.
- Хозяйка, а можно взять с собой зеркало и бритву?
Мама разрешила. На войну ведь люди уходили. Как тут откажешь?..
Как выбирали старосту
«Когда вернулся отец, мы его и не узнали, - вспоминает Николай Михайлович. - Весь заросший, уставший, осунувшийся. Словно старик. А ведь ему было тогда 32 года».
Попав в окружение, железнодорожники разобрали рельсы и пустили состав под откос, а сами разошлись по домам.
Следом за отцом в Егоровку вошли фашисты. А с ними — новый, оккупационный порядок. Наводить его должны были староста с полицаями, которых привезли немцы. Да случилась беда. Вскоре старосту нашли в канаве с ножом в спине...
Тогда гитлеровцы оцепили хутор, жителей согнали к бывшему сельсовету. Люди стояли и ждали, что будет. Отец держал маленького Колю за руку. И вот подкатила бричка с немцами.
- Мы знаем, что тот, кто убить старосту, прячется где-то у вас! - прокричал, коверкая слова, переводчик. - Мы будем его искать и расстреливать! А вы выбирайте себе старосту сами, как при Советах! Даём пятнадцать минут.
Мужики сошлись, а женщины и дети обступили их со всех сторон, чтобы полицаи не слышали разговора.
- Тебе, Иван, быть старостой.
- Не могу. У меня дочка комсомолка...
- И я не могу, - отказывается другой. - У меня сын и зять в Красной Армии.
Наконец, остановились на мужике, которого звали Фёдор: он и не партийный, и родные у него люди простые. Пообещали помочь всем миром и вытолкали вперёд.
Слово своё сдержали. Когда, например, пришёл приказ предоставить для немецкого гарнизона трёх коров, а скота в селе уже давно не было, собрали по хатам деньги, купили в соседней деревне телёнка и козу и отдали немцам.
Новый порядок
Этот овраг под Прилуками, откуда до войны брали глину на кирпич, Николай Михайлович легко найдёт и сейчас. Именно здесь в мае 1942 года фашисты расстреляли десятки, сотни евреев, которых держали в гетто. И в яру устроили одну на всех огромную могилу.
«Я, конечно, сам этого не видел, - предупреждает Николай Михайлович, - но слышал разговоры взрослых. Говорили, что когда немцы гнали евреев, собралась большая толпа. И на повороте одна молодая женщина просто бросила в неё своего ребёнка... Его одного и спасли тогда...».
А потом угроза нависла и над Егоровкой. Как-то жена старосты Фёдора вышла к колодцу. Топчется, переминается, с ведром возится, а воды никак не наберёт. Дождалась, пока подошла какая-то женщина. После чего по хутору мгновенно разнеслась новость: старостиха шепнула, что завтра будет облава. Всю молодёжь, которую соберут, отправят на работы в Германию. В рабство!
Как только стемнело, люди повели своих детей и молодёжь кто куда: в лес, в болото, на заимки. Так почти всех и уберегли.
Лесной юмор
Однажды староста пришёл к отцу Коли:
- Завтра, Михаил, съездишь за дровами для старостата. Леснику отдашь мешок хлеба и самогонку. И ещё... курево.
Уже один на один он сказал отцу, что в кисете спрятана записка. В записке - сведения о движении эшелонов на станции. Так Михаил Науменко стал связным в партизанском отряде.
«Отец мне рассказывал, как поехал к леснику с запиской в первый раз, - говорит Николай Михайлович. - Ехал и дрожал. Добрался. Тот велел идти в хату, а сам стал лошадь распрягать. Заходит отец в дом, а там... За столом два немецких офицера в карты играют! «А! Партизанен? Ком!» У отца и земля из-под ног стала уходить... Но тут хозяйка принялась ругать: «Лёня, не пугай человека!»
Ну и шутки у партизанских разведчиков...
Михаил Науменко работал связным в отряде года полтора, а потом и сам ушёл в лес.
И подступают слёзы
Однажды утром Колю разбудил шум на улице. Выглянув в окно, он увидел, что везде — во дворе, у сарая, в саду — наши солдаты! Ура!
Весь день бабушка показывала сапёрам, где немцы установили мины. На каждой обнаружили ещё по мешку с патронами. Чтобы площадь поражения была больше, если мина взорвётся.
Под вечер в дом пришли два бойца, попросили что-нибудь поесть.
- Так нет ничего... Немец всё забрал. Разве что свёкла варёная.
- А когда-то в этом доме всё было - и картошка, и сало, - сказал один и принялся вытаскивать из вещмешка хлеб и консервы. Сделал бутерброды, позвал хозяев к столу. Когда поели, говорит:
- Ну что? Доставать?
Второй одобрительно кивнул.
«И солдат вытащил из вещмешка наше зеркальце! - улыбается Николай Михайлович. - Повесил на стенку как раз на то место, откуда и снял его в 1941 году. Когда вспоминаю это, всегда слёзы подступают... Мама кинулась их обнимать, а они говорят: «Вот кончим войну и приедем до вас обязательно». Попрощались и ушли. Но не приехали. Война...»
Подарок колхозу
Дня через два домой вернулся отец. Несколько месяцев он был в болотах с партизанами. Первым делом пошёл в сад, стал копать яму. Оказалось, что ещё в 41-м, когда колхоз готовился к эвакуации, председатель распорядился разобрать имущество на хранение по домам. Михаилу дали целый воз зерна. Как уберечь-то?
Он вырыл в огороде яму, сделал в ней большую деревянную бочку, ссыпал зерно и закрыл жестью и досками. А поверху посадил яблоньки.
Пшеница отлично сохранилась. Когда привёз председателю, тот не мог нарадоваться. Ведь предстояла посевная, а сеять нечего. Фашисты собрали всё подчистую. А тут такой подарок!
Только отец успел обернуться, как принесли повестку. В военкомате его долго расспрашивали, почему не работал на фашистов (отец отрастил бороду и выдавал себя за старика, его и не брали), как стал связным у партизан. А затем военком сказал:
- Михаил Дмитриевич, в 1941 году при подходе фашистов вы взорвали поворотный круг на станции. Так вот теперь идите и восстанавливайте. Завтра у вас первый рабочий день.
* * *
Войну Николай Михайлович помнит отчётливо. День за днём, хотя и был очень мал. А вот несколько лет после — чистый лист в его памяти. Ушла тревога, не было больше страха, и детское сознание расслабилось, занялось обычными мальчишескими заботами.
В 1953 году Николай закончил школу, поступил в Сумское Краснознамённое артиллерийское училище имени Фрунзе, затем — в Высшее инженерно-артиллерийское училище в Киеве.
Когда служил в Тбилиси, познакомился с Жанной, дочерью офицера. Вот уже много лет они живут душа в душу.
Отдав армии 30 лет, подполковник Науменко вышел в отставку с должности командира дивизиона. А затем почти столько же лет работал инженером по охране труда: сначала в управлении производственно-технической комплектации строящихся объектов и жилья в объединении «Калининградстрой», а потом в УНР-305.
«Мы строили предприятия, школы, дома отдыха, детские сады, - перечисляет Николай Михайлович. - Думаю, что не ошибусь, если скажу, что на Сельме в каждом четвёртом доме постройки до 2004 года электромонтаж делали наши сотрудники».