Сражение за Брянск, стокилометровые переходы в распутицу, бои в «мешке» под Невелем, наступление по болотам под Оршей — многое пришлось пережить на фронте лейтенанту Васе Гончарову. Его 76-мм пушки - самые подвижные. А значит, их частенько выдвигали на прямую наводку. До врага - рукой подать. До его мин и пуль — тоже...
Юлия ЯГНЕШКО
«Родина моя — Белоруссия, - улыбается Василий Федотович Гончаров. - Родился я в 1921 году в деревне Волосовичи Чечерского района Гомельской области. Деревня была огромная, на 200 домов».
Окончив школу, Вася поступил в Гомельское педучилище, в 1939 году стал сельским учителем и даже успел немного поработать в школе. Преподавал математику, русский и белорусский языки.
Потом призвали в армию. И отпустили до особого распоряжения. Пришло оно как раз под Новый 1940 год. Распределили в автотранспортный батальон, стали учить на шофёра, чтобы отправить на финский фронт. Но не успели, война кончилась.
«Стали водителей разбирать по воинским частям, - говорит ветеран. - Все хотели высоких и ладных, а я такой шпендель был, что все проходили мимо! Нас, «богатырей», скопом и забрали в штаб армии в Минске. Оттуда в Литву. Её тогда присоединяли к СССР. Литовское правительство бежало заграницу, а армию демобилизовали. Мы их казармы подмели и там разместились».
Махнул не глядя...
В мае 1941 года отправились на стрельбище под Ригу. Вдруг всем выдали оружие и подсумки с патронами и приказали без них не ходить. А вскоре приказ — отправляться к месту расположения.
Латыши несколько дней не давали вагоны. Наконец, вечером 21 июня эшелон тронулся. И прибыл к Шауляю на рассвете, когда на станцию уже сыпались немецкие бомбы...
В военном городке неразбериха. Кругом женщины и дети — семьи военнослужащих. Все в голос ревут...
Вдруг один солдат приходит в яловых сапогах.
- Где взял? - удивился Гончаров и, узнав, что на проходной стоит целая машина, тоже побежал за обновой. На войне пригодится!
Весь личный состав отправили на границу. Ребята окопались, укрыли машины, стали готовиться к бою.
«По всей линии фронта были видны пожары, - рассказывает Василий Федотович. - Мы слышали гул орудий, взрывы, стрельбу. На восток непрерывно летели немецкие бомбардировщики».
Первой же атакой фашисты прорвали наши позиции. Но пограничники, пехота и артиллеристы, заняв круговую оборону, сумели контратаковать и отбросить врага. И даже захватили первых пленных!
Позиции удерживали три дня, а потом по приказу отступили. Вот тогда и понял Вася, как ошибся, поменяв свои кирзовые сапоги. По неопытности яловые взял точно по размеру. Когда перешли реку вброд, они намокли. А тут длинный марш. Стёр ноги в кровь. Кое-как сапоги снял, а назад никак... И идти не может.
«Немцы открыли ураганный огонь - страхотня! - вспоминает ветеран. - И шрапнель ещё. Ребята бегом, а мне не побежать. Так Сашка Шилов и Ваня Ананьев подхватили меня подмышки и потащили».
Карты вели на Берлин
Колонна шла к Риге. Василий вёл головную машину, вёз комполка майора Гнидина. И тут в хвосте показались немецкие танки! Стали прицельно расстреливать грузовики. Комполка остановил машину и бросился туда. Вместе с начштаба Германом, который шёл на врага с танковым пулемётом в руках, они стали поднимать солдат в атаку, но люди падали, как подкошенные...
- Заводи! - Рванул дверцу машины раненый лейтенант. - Комполка приказал вывезти знамя!
Немецкий десант уже заходил в тыл, со всех сторон летели пули. На предельной скорости машина рванула вперёд. Остановились только, заметив по кюветам нашу пехоту. Подошёл полковник. Доложили, что вывезли знамя. Остальные сражаются.
- Со знаменем в бой надо идти! - заорал офицер. - Назад!
Но вернуться не дали немецкие мотоциклисты, которые вдруг очутились совсем рядом и открыли огонь из пулемётов...
Наконец показался мост через Западную Двину, а за ним уже Рига. Мост заминирован, но охрана разрешила проехать. В городе пусто. Спросить дорогу не у кого, а карта показывала направление только на Берлин...
«Ленинград нам отдадите!»
Под Тарту соединились со своими. Потом попали в окружение. Технику пришлось загнать в болото, а самим снова отступать, к Ленинграду.
Так Василий Гончаров оказался на Ленинградском фронте, участвовал в обороне города, испытал на себе все ужасы блокады.
«Давали тоненькую баночку шпрот, - говорит он. И уточняет: - На 7 человек. Если повезёт... Ещё давали один сухарь и 400 граммов хлеба-глины. Но кухня была! Топили стульями и табуретками. Грели чай. Вернее, кипяток. Варили кашицу - ложка пшённой крупы на литр воды... Люди пухли от голода. Бомбили нечасто, а вот листовками забрасывали регулярно. Мне запомнилось: «Чечевицу доедите — Ленинград нам отдадите!»
Техническая батарея по ремонту автотраспорта, в которой Гончаров был замполитрука, находилась на Лиговке. В город не ходили. Но однажды командир попросил помочь похоронить свою мать, умершую от голода.
«Зима, мороз, земля промёрзла. - Вспоминает Василий Федотович. - Могилы тогда не копали: завезут до места на саночках и оставят. Сил ни у кого не было. Сам себя не мог держать человек... Приехали мы на кладбище, а оно завалено трупами. Мы выкопали неглубокую могилку, похоронили, присыпали. Но это зря. Потом эти комья люди отбрасывали и клали ещё несколько покойников сверху...»
Смерть не обхитришь
В сентябре 1942-го Гончарова направили учиться в артиллерийское училище.
«Привезли на Ладогу, погрузили на баржу, - рассказывает Василий Федотович. - Сверху закрыли нас досками: если разбомбят, чтобы можно было на доске спастись...»
После учёбы снова на фронт, в 52-й гвардейский артполк, 18-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Как раз под Курск, где немцы собирались взять реванш за Сталинград.
«Дали мне взвод и четыре 76-миллиметровых пушчоночки, - говорит ветеран. - С ними и дошёл до Пиллау».
Его орудия были самыми подвижными и потому их то и дело выводили на прямую наводку. Сколько раз артиллеристы Гончарова выручали пехоту? Сколько танков врага остановили? Иногда ценой собственной жизни. Но самое горькое, когда гибли они не в бою.
... Однажды под Оршей привезли обед. Отвели ребята одно орудие подальше, пальнули разок-другой и откатили обратно. Пусть бьёт немец по пустому месту! А сами расселись с котелками в окопе. Выстрела никто не слышал, только что-то зафырчало. И в тот же момент наводчика разорвало снарядом на их глазах...
Рикошетом откуда-то долетел...
Похоронили, сколотили пирамидку из досочек, написали имя, вырезали из гильзы звёздочку...
«А под Витебском я сам чуть не погиб. Мины и снаряды в болотистой местности фашисты не применяли: они плюхнутся и не взрываются. Так они набивали снарядами «корыта» и сбрасывали с самолётов. Ёмкости в воздухе раскрывались, снаряды разлетались и взрывались. Площадь поражения очень большая. Меня спасла тяжеленная доска, которую перед боем еле дотащил до своего окопчика, чтобы прикрыть его. А ведь хотел её бросить...»
Гитлер слова не сдержал
И вот уже на картах командир отмечал литовские городки, а к осени 1944-го 3-й Белорусский фронт добрался и до границы Германии. Взвод Гончарова - в районе Шталупеннена (Нестеров).
Гитлер обещал, что не допустит перехода границы, но слово своё не сдержал. 17 октября советские войска вступили на территорию Восточной Пруссии.
«Наши колонны шли по всем дорогам, и справа, и слева, - рассказывает Василий Федотович. - По-немецки знали мы только одну фразу «Хенде хох!» («Руки вверх!») Тут мы отомстили за всех... В бою в районе Зеепотена (Голубево) мой командир орудия Саша Логинов отразил мощную танковую атаку. И подбил семь вражеских танков! За это расчёту дали орден Красного Знамени, а ему — Звезду Героя».
Во время штурма Кёнигсберга артиллеристы Гончарова входили в штурмовые группы, улицу за улицей освобождая город от нацистов. После — штурм Пиллау, а за ним и Фрише-Нерунг (Балтийская коса).
- Повернуть стволы в сторону моря! - скомандовал комбат, когда выбили всех гитлеровцев с косы.
- Огонь! - в последний раз отдал команду лейтенант Гончаров.
- Ура!!!