Святой образ

То утро началось с чудес. Впервые за несколько последних месяцев Готфрид фон Лёдла почувствовал облегчение. Застарелые раны почти не саднили. Даже изувеченный при падении с коня бок ныл не особенно сильно. 

Готфрид с благодарностью поднял глаза на образ Пресвятой Девы Марии с сыном на руках, который он велел в своё время поместить на стене слева от себя. «Заступница, спасибо…» - прошептал он. И тут же в который уже раз печально отметил: а раны-то на образе не затянулись… 

… Это было три года назад… Бывший в ту пору ландмейстером Тевтонского Ордена в Пруссии, а ещё раньше бывший комтуром замка Кёнигсберг Манегольд фон Штернберг собрал войско для очередного похода в земли судовов. (Судовия находилась на территории от Больших Мазурских озёр до рек Неман и Бебжа, и сдалась Ордену последней.) Готфриду фон Лёдла, как опытному воину, доверили тогда нести знамя Ордена. 

Тронулись в феврале, в день Сретения Господня, после заутрени, прошедшей в капелле Девы Марии. Священники благословляли каждого воина, выходящего из ворот замка, окропляли людей и коней святой водой и пели псалмы.

Поначалу продвигались вперёд скоро и дружно. Но в середине дня, на подходе к волости судовов, небо потемнело, из низких сизых туч посыпался снег. Брат Манегольд,  ландмейстер, подозвал к себе брата Ульриха Баувара, комтура Тапиова (современный Гвардейск, - авт.).

- Я запрещаю тебе нападать на селения судовов без моего распоряжения! – грозным тоном произнёс ландмейстер, не глядя на подъезжающего к нему брата Ульриха. – Повелеваю: всем отрядам держаться вместе! И делать то, что я прикажу! 

Гордый Ульрих промолчал. Но даже по тому, с какой силой он сжал меч, было ясно: слова ландмейстера рыцарю не по нраву. И тогда Манегольд фон Штернберг заговорил более мягким тоном:

-  Брат Ульрих! Ты очень суров с пруссами. Я повторяю тебе в который уже раз: наша цель – заставить их покориться ярму веры христианской, а не истребить до единого! К тому же, сокрушая безоглядно язычников, ты подвергаешь свою голову ненужному риску. 

- Хочу отомстить за поругание Распятого! - Молвил наконец Ульрих. – Дать врагам веры великий бой! И получить от них пять ран, как Христос получил за меня!

Ландмейстер Тевтонского Ордена в Пруссии Манегольд фон Штернберг понимающе нахмурился и слегка дотронулся до руки комтура Тапиова: «Будь осторожнее, брат Ульрих. Ты нужен Ордену. И братьям!»

А тем временем ветер усилился, занося снегом пути, на землю спустилась полумгла. Произошло то, чего так опасался ландмейстер - люди потеряли ориентиры. И, блуждая, войско рассеялось. Разрозненные отряды рыцарей, натыкаясь на застигнутые врасплох прусские селения, спешили разорять их «огнём и мечом». И так, за несколько суток, как это ни удивительно, но вся судовская волость была покорена... 

… Рыцарь из охраны знамени, Готфрид фон Лёдла, доживающий свой век в герренфирмарии замка Кёнигсберг, очнувшись от своих воспоминаний, вслушался: кажется, братья вышли на утренний обход больных и престарелых… Да, точно. Вот они уже приблизились и к его постели, помещавшейся в нише.

Брат Гунтер, прочтя над ложем Готфрида главу из Евангелия и окропив его святой водой, в который раз поинтересовался: не приказать ли установить кровать и не распорядиться ли принести одеяло из козьей шерсти? 

- У меня всё есть, - покачал головой в знак отказа Готфрид. – Спальный мешок, коврик, холщовое покрывало и даже подушка. Зачем ещё излишества? 

Когда братья ушли, он снова погрузился в свою задумчивость. Конечно, всех подробностей этого похода он, может, и не помнит, но вот напуганного мальчика, прижимающего к груди образ Пресвятой Девы Марии с сыном на руках, Готфриду не забыть и до последних часов своей жизни.

- Хорошо всё же, что к тому времени брат Ульрих уже получил от язычников свои пять ран, - рассудил вслух Готфрид. – Упокой Господь его душу. А то бы не уцелеть ребёнку от его меча!

Судьбой прусского мальчика, прижимавшего к себе икону, распорядился в тот решающий момент боя сам брат Манегольд, ландмейстер.

- Не трогать! – Прогремел он и поднял вверх руку в железной перчатке. 

- Смотрите! - закричал вдруг ребёнок. – Она несёт по воздуху стяг! 

И все – и вооружённые дубинами и мечами пруссы, и крестоносцы обернулись туда, куда указывал мальчик. И поразились… Дивной красы дева несла по воздуху хоругвь братьев-тевтонцев!

Всего несколько минут! Но это видение так ошеломило воинов, что они прекратили брань. Потрясённые пруссы сдавались один за другим, обещая креститься в католическую веру. Некоторые из них подходили к мальчику и, становясь на колени, целовали Пресвятой образ. 

- Откуда он у тебя? – Подъехав вплотную к ребёнку, спросил ландмейстер.

- Наши прихватили из Польши, - ответил тот. 

- Пойдёшь с нами, - приказал ему брат Манегольд. – Будешь прислуживать в кёнигсбергской герренфирмарии и помогать убираться в амбаре. 

В Кёнигсберге при крещении отроку дали имя Дитрих. Готфрид фон Лёдла со временем крепко с ним подружился. И тогда уже узнал, что мальчик спас образ от поругания. Оказалось, что пруссы, возвращаясь из похода на Польшу, прихватив с собой образ, метали в него стрелы, соревнуясь в меткости, а он ночью выдернул эти стрелы и спрятал образ в своей одежде.