В акватории Гданьского залива царила идиллия. Рыбаки расположились с удочками, на пляжах сотни загорающих. От крейсера то и дело к берегу отходили катера. А чуть в стороне курсировал советский прорыватель минных полей. И вдруг в небо взметнулся столб воды. Мина!
Юлия ЯГНЕШКО
Фёдору не было ещё и трёх, когда семью репрессировали. Чем не угодили Онишко власти, понять сейчас трудно. Семья трудовая, крестьянская. Десять детей! Которых сами воспитывали и кормили. Но время тогда было такое: не то сказал, кого-то попросил помочь вспахать землю и всё – эксплуататор!
Когда стало понятно, что расправы не избежать, отец со старшими детьми ушёл из дома. Но это не помогло. Серафиму Васильевну всё-равно с грудной девочкой на руках и остальной малышнёй сгрузили в сани, вывезли в балку и выкинули на первый снег...
Поэтому с Полтавщины пришлось уехать на Урал. Отец нашёл их, перевёз на Украину, но семья больше не воссоединилась...
В Германию по списку
Макеевку, где Фёдор жил с отцом, немцы оккупировали 22 октября 1941 года. До этого бомбили, гоняли наших истребителей, а потом взяли, считай, голыми руками.
Уже вечером заявились в дом Онишко, забрали патефон и устроили гулянку по соседству.
Первым приказом велели военнопленным явиться к месту сбора, а учащимся техникумов и ремесленных училищ зарегистрироваться по месту учёбы. Чтобы уже зимой по спискам вывозить молодёжь в Германию.
Узнав, что Пётр Александрович пострадал от советской власти, ему тут же предложили место в полиции. Но он как-то открутился.
А вот Фёдор осенью 1942 года угодил в трудовой лагерь и больше месяца рыл окопы. Немцы пытались удержать Сталинград. Давалось им это тяжело. И однажды гитлеровец, что жил у сестры на квартире, признался: «Филь камрад капут...» (Много товарищей погибло.)
Фёдору удалось выбраться из лагеря и вместе с отцом они перебрались в Ольгополь под Винницей. Там и встретили Красную Армию.
Мужчин забрали на фронт, а Фёдора приписали к военкомату. Сначала он собирал оружие по окрестностям. Потом выписывал похоронки, стараясь не сделать ошибки в странных названиях чужих городов. После охранял арестованных – бывших старост, полицаев и спекулянтов. А 8 февраля 1945 года сам получил повестку.
Учились на «сукин сын» и «молодец»
До объединённой школы Краснознамённой Каспийской флотилии в Махачкале добрались своим ходом. Какое топливо ребята находили на остановках, на том и ехал паровоз – на заборах, старых шпалах, досках из разбитых сараев.
В школе же будущие мотористы учились яростно, стараясь успеть на войну. Получая у строгих преподавателей-мичманов, участвовавших ещё в Цусимском сражении, то оценку «сукин сын», то «молодец».
На войну всё же опоздали. И на Дальний Восток не поспели. Но многим, как и Фёдору, достались её отголоски.
Моториста Онишко отправили в Ленинград, на малый базовый тральщик №241, который отыскивал мины в Финском заливе и выполнял разные поручения командования.
«Их было видимо-невидимо, - вспоминает Фёдор Петрович. - Нам доставались якорные. Их опускают на дно, там они отрываются от платформы и зависают на глубине 2-3 метров от поверхности. Ну, а при контакте с корпусом судна...»
Рыбалка в... трюме!
Следующее назначение - прорыватель минных заграждений «Кушка» 2-й бригады траления в Балтийске. На нём старшина Онишко участвовал в тралении вокруг затопленного немецкого транспорта «Hamburg». Буксирами флот обеспечен не был, поэтому тральщику пришлось и с мели стягивать эту громадину. После переоборудования стала она китобазой «Юрий Долгорукий».
«Кушка» дважды подрывалась на минах. Особенно ей досталось под Свиноустье. «Я как раз смену командира боевого поста сдавал по управлению главным двигателем, - говорит бывший механик. - Наклонился, чтобы поджать кое-что, всё же вручную было. Хлоп! Пароход наш подкинуло, свет погас, но дизель работает. Спереди обшивка разодрана, в носовом трюме вода. Давай откачивать, а никак. Но потонуть не боялись: у нас все трюма специально для такого случая были набиты балластом - пустыми железными бочками».
Воду откачали только в Лиепае, куда «Кушку» определили на ремонт. Вдруг ребята кричат:
- Петрович, спускайся в трюм! Рыбу ловить будем!
Он только головой покачал, мол, шуточки. Но оказалось, что команда не обманула. Сквозь дюймовые дырки от повылетавших заклёпок просочились в трюма... угри! И знай себе плещутся.
Молодой Калининград
В Калининграде Фёдор побывал впервые в 1946 году. Тогда только поступил на «Кушку» и вёз документы в ремонтный отдел флота. На катере добрался до причала где-то у Вагоностроительной и отправился пешком через весь город на Артиллерийскую.
«Странно было. Кругом развалины страшные, а на Кутузова посреди улицы цветут цветы! В палисаднике овчарка. Присмотрелся – бронзовая! Возле памятника Шиллеру несколько могил. Чуть позже их уже не было. А на площади большие портреты советских маршалов. Немцев тоже видел, они город расчищали. А военнопленных видел только в Балтийске на 33-м судоремонтном заводе, где тогда готовили корабли для передачи полякам».
Один из первых
Демобилизовавшись, Онишко устроился в «Балтрыбтрест». Его, везучего, сразу в УЭЛ взяли матросом-мотористом. Закончив учёбу на механика-дизелиста 3 разряда в Мамоново, попал на СРТ-115 «Капелла». Судно должно было не ловить рыбу, а искать её. Хотя в те времена уловы трески, салаки и камбалы были в Балтике стоящими.
Через год работал уже в Северном и Норвежском морях, а в 1954-м вместе с экипажем стал первопроходцем - осваивал лов рыбы на СРТ у берегов Африки.
Несколько рейсов сделал на спасателе, где работал уже стармехом. «Стойкий» обеспечивал ремонт и помощь судам на промысле в Балтийском море и дальше до Атлантики (если тросами винты замотает или что-то заменить нужно или стащить с мели надо).
В середине 60-х в Реффлот поступили большие транспортные рефрижераторы – «Прибой», «Крымские горы», «Уральские горы». И «Карл Линней» шведской постройки, на котором Онишко провёл десять лет.
Лицом к лицу
Однажды в Германии в Висмаре во время официальной встречи с представителями города подошёл к Фёдору Петровичу не старый ещё, но уже совсем седой человек.
Стал расспрашивать про Калининград, какой он, как там людям живётся.
Потом рассказал и о себе. Оказалось, родился он в Кёнигсберге, на Шпандине. Был лётчиком, служил в ВВС Вермахта «Luftwaffe». Участвовал в обороне родного города в апреле 1945 и был сбит русскими лётчиками. Раненый в обе ноги, с начавшимся заражением, сдался в плен. А потом уехал в Германию. Навсегда.
«Я распрощался с морем»
Механик Онишко «прошагал» по морям от Гренландии до Патагонского шельфа, до той параллели, где начинались льды и было уже не пробраться. Но самый тяжёлый рейс случился на Кубу, в Сьенфуэгос.
Фёдор Петрович осматривал главную машину. А в картере вода. Как? Надо менять втулку. Вес - тонны полторы... И вся беда из-за того, что выполнил указание вышестоящего начальства, снял сальник для другого судна. А это регистровая часть – должна быть на борту и всё. Только братья-механики поймут, как Онишко топал в Калининград через всю Атлантику на шести цилиндрах. Для «некрещёных» Нептуном надо пояснить: каждую минуту могло что-нибудь вылететь и наделать таких «делов»...
С «Линнея» он ушёл механиком на плавкране в рыбный порт. Однажды даже перегонял такой из Измаила по Дунаю, Чёрному морю, Волге. Потом перевёлся в «Мортрансфлот», на рефрижератор «Лазурный берег».
«Бывали переходы по 15 суток без остановки! - удивляется сам себе Фёдор Петрович. - В машинном отделении не только всякие поля и вибрация, но и температура зашкаливает за 48 градусов! А вот уже тридцать лет, как я с морем распрощался. И работал ещё в портофлоте, готовил наши суда к продаже...»
Горько говорить об этом моряку. Остаётся только надеяться, что рыбная промышленность Калининграда воспрянет. И во второе воскресенье июля вместе с ветеранами на свой заслуженный десятками рейсов и сотнями морских миль праздник соберутся и молодые моряки. Вернувшиеся из удачных походов под флагом России!
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала Ассоциацию морских капитанов и старших механиков.