Пятьсот гугенотов

Мастер-жестянщик Клаус Бальт, дюжий детина, удручённо шагал в сторону муниципалитета, рассуждая о чём-то вслух и жестикулируя. 

- Я не позволю, чтобы какой-то там галантерейщик... Нет, не так! - Поморщился Клаус. - Причём здесь ремесло?.. Я не позволю, чтобы какой-то француз, да ещё вдобавок еретик, гугенот... Нет, нет, так тоже не пойдёт. Чушь какая! Гугенот ни при чём! А что, если бы, допустим, к моей жене подбивал клинья не гугенот, а, скажем, Курт с соседней улицы, который плетёт канаты, а потом продаёт их рыбакам, потому что у него с ними договор (кстати, намедни он спьяну кульнул в пруд и насилу оттуда выбрался – вот смеху-то было!) 

Да. О чём я? Так вот. Если бы этот проклятый галантерейщик был Куртом, а не безбожником, то можно приставать к моей жене, да?

Клаус задумался. Уж лучше бы Курт приставал. С ним проще. Кулаком по башке – и все дела... А этот галантерейщик... Он  вёрткий такой, быстрый. Его изловить надо сначала, прежде чем по башке...

- Так вот. Этот галантерейщик ваш... - Выпалил Клаус, ввалившись в комнату, где за добротным столом сидел и читал бумагу муниципальный служащий Отто. - Изловлю его – и пришибу! 

Отто отложил в сторону бумагу и уставился на Клауса.

- Пристаёт! - Пояснил Клаус.

- А как ты думал! - Догадавшись, о чём речь, отозвался Отто. - Посмотри на себя! Кто ты? Мужлан! И шутки у вас, у мастеровых, грубые. Давеча вот мясники накачали племенного быка пивом, нацепили на него цветов всяких, венков... И водили пьяного по альтштадтским улицам. Так они развлекались сами и потешали народ. А потом в гемайнгартене разыграли его в кости по отдельным частям! 

- Ай, что там мясники! - Махнул рукой, горячась, Отто. - Вспомни сам, как канаточник Курт, сосед твой, голым задом, сжимая ягодицы, садился на гвоздь, намереваясь его выдернуть!

- Ты тоже тогда смеялся, - упрекнул конторщика Клаус. - А Курт гвоздь всё-таки вырвал!

- Потому что он специально не сильно был забит! 

- Понятно… А иначе кто ж его выдернет? - Резонно заметил жестянщик. И, спохватившись, напомнил: - Я пришёл-то ведь по поводу галантерейщика-француза. Что делать-то? Отто! Подскажи!

- Ох, уж эти французы! Такие знатоки женской натуры... – Закатив глаза, протянул Отто. - И, измерив взглядом Клауса с головы до ног, прибавил: «Не чета тебе! Ты же сроду ни о каких правилах приличия не слыхивал… Даже, полагаю, книгу какую-нибудь и в руках-то не держал… О чём же с тобой говорить? Жене-то? Амалии-то твоей?

- От мужа требуется основательность, надёжность, - обиделся Клаус. – А не легкомысленности какие-нибудь… На что мне книга? Я в церковь хожу!..

- Ну-ну! – Только и сказал конторщик, когда Клаус, хлопнув дверью, застучал башмаками по коридору.

… Галантерейный магазин француза-гугенота Жеро Монмора стал для Амалии тем миром, который просто околдовывал и где сбывались заветные мечты. «Шарман, шарман…» - приговаривал Жеро, предлагая завороженным посетительницам гребни и ремешки, бантики и зонтики, зеркальца и тесёмочки… И все такие миленькие! И так славно пахнущие!

- А это что за ларчик? – показала сегодня Амалия пальчиком на плоский медный ящичек, стоящий в уголке, который она раньше не замечала. Француз-галантерейщик немедленно преподнёс его «дорогой фрау»:

- О-о-о! Это очень нужная вещица! Ларчик, наполненный жаром, надо брать с собой в церковь, ставить под ножки, чтобы они не мёрзли, и под подол, чтобы ручки согревались. 

- Ах, - возразила Амалия, я, конечно, куплю его попозже. А то сейчас же лето…

- Понимаю… - улыбнулся Жеро Монмор и прибавил: «Зачем же ждать холодов, если хочется сегодня и сейчас? Желание дорогой фрау – закон для настоящего француза. Я дарю его вам. Присядьте, будьте добры, за этот изразцовый столик, вам принесут чашечку кофе со сливками, а я пока велю упаковать ларчик».

Из галантерейного магазина Амалия вышла сияющая – кроме ларчика Жеро ей подарил ещё миниатюрную вазочку в виде амурчика, таящегося в кусте роз, а сама она накупила кучу премиленьких вещиц...

- ... Это что такое? – Встревожился Клаус, когда обнаружил на обеденном столе глиняную вазочку с амурчиком и букетиком незабудок. – Опять чёртов гугенот?! - И решительным шагом двинулся к Курту (чтобы тот помог ему изловить юркого галантерейщика). 

Курта он застал в скверном расположении духа: как оказалось, жена его давно уже ушла в лавку к парфюмеру, тоже французу и тоже гугеноту, и до сих пор не явилась. «Весь Росгартен помешался на этих двух канальях! Точнее, вся его женская часть!», - сделал вывод канаточник. 

- Мы изловим их, снимем с них всё, даже исподнее, и голыми вытолкаем вон на улицу! – Горячась, предложил Клаус. 

… Конторщик Отто хохотал, когда французы ему пожаловались на слежку двух дюжих медлительных ремесленников и когда он, вызвав последних, узнал о целях их охоты. 

-  Этих «бобоедов» в городе сейчас пятьсот человек! Пятьсот гугенотов-французов! – Просветил он мастеровых. – Есть банкиры, есть купцы. Но в основном – это изготовители париков, парфюмерии и фабриканты модных вещиц. Всех-то не разденете! Вы даже двух не можете изловить! Просто потеха!