Майор медслужбы, принимавший раненых, был решителен: «Ампутировать до колена!» Но тут в госпитале отключили свет, а утром, очнувшись уже в операционной, парень увидел... Михаила Ивановича Калинина! «Ну что, Лёшка, - покачал головой тот. - Один шанс из ста, что с ногой останешься. Оперируем?»
Юлия ЯГНЕШКО
Алексей Николаевич Талызин родом из Оренбургской области. Во время НЭПа отец его занялся торговлей зерном, а когда НЭП отменили, у Талызиных отобрали дом, и, семья, помыкавшись несколько лет, перебралась в Златоуст.
Там Алёша выучился на слесаря-лекальщика. Профессия требовала точности до микрона и потому лекальщиками до цеха воензавода дошли только трое. Из-за этого ребят долго не призывали в армию. Однако весной 1941-го, наконец, вызвали в военкомат, предложили выбрать войска.
- Танки, - сказал Талызин.
И снял с груди медаль
«Сорок первый год страшно вспомнить, - говорит Алексей Николаевич. - Танки у нас были старьё. БТ-7, БТ-5, Т-26... Т-35 мы братской могилой называли... Экипаж чуть ли не 11 человек, а гусеницы узенькие – по дороге ещё пройдёт, а в пашне застревает. Да ещё самовозгорался, потому что работал на авиационном бензине. Оружия нет... Очень тяжёлое было время».
Август. Район Святошино под Киевом. Гвардии старшина Талызин с товарищем в разведке. «Выбрались ещё до рассвета, - вспоминает ветеран. - Тишина такая стояла, что и не верилось, что война. Идём с Сашкой. Звёздочки на пилотках поблёскивают! Разведчики! Вдруг бабушка бежит: «Уходите, касатики! Немцы у нас!» А фашисты перепились, охрану не выставили. Мы технику пересчитали и обратно. Как раз переходили реку, когда по бокам мины ударили. Нас как поплавки подбросило...»
Доложили командиру, а тот снял с себя медаль «За отвагу», что на Финской получил, и протянул Алексею:
- Не знаю, будем ли живы... Носи мою!
Немцы рвали Сталинград...
После госпиталя отучился в Саратовском танковом училище, а затем попал в 84-ю танковую бригаду, получил танк КВ-1С и - своим ходом к Сталинграду.
Через Волгу 50-тонным КВ-1С не перебраться. Бросили было настилы на бронекатера. Алёша, механик-водитель танка комбрига, пошёл первым. Вместе с катером чуть не ушёл на дно...
И танкисты беспомощно наблюдали, как враг расправляется с городом. Пока не дали понтоны. Тогда уж бригада ворвалась в город. Немцев встретили сразу, но бой не выдержали, отступили. Оказавшись в парке, закопали танки по башни и вели огонь по противнику с места. Иногда делали вылазки, чтобы закидать фашистов гранатами и навести панику.
Главный бой
Курская дуга. 257-я высота, за взятие которой Алексей Николаевич был представлен к ордену...
... Дождик размесил грязь. Ею сразу залепило триплекс (отверстие, в которое смотрит водитель, – прим.авт.), как только пошли в наступление. Алексей приоткрыл лючок для обзора и тут услышал крик командира танка Вани Мартыненко:
- Лёшка! Дави!
И под гусеницами танка исчез немецкий капонир (укрытие с орудием и расчётом – прим. авт.). Вперёд!
Но в танк угодил бронебойный снаряд. Ранило радиста. Убило башенного стрелка. Его кровь залила весь танк...
Была она и на тех снарядах, что вместо башнёра принялся заряжать командир. Но тоже раненый, он не удержался и вылетел из люка. Алексей застопорил машину и бросился к командиру. Втащил его на броню и забросил внутрь. А потом принялся гасить пламя в моторном отсеке.
Немцы, как полоумные, орали всё ближе, палили из автоматов, но Т-34 ожил. Развернулся было, как в борт ударил второй снаряд. И танк перестал слушаться... А потом Алексея пронзила страшная боль. Стопа почти оторвана! На ручном газу, не помня себя, с помощью радиста он всё же вывел машину из боя...
«Без фильдеперсу»
... За Калинина в госпитале Алёша принял профессора Воскресенского. Очень уж похож! И шанс, что дал доктор, использовал.
Владимир Николаевич трижды ломал и снова «чинил» ногу, а приступая к очередной «экзекуции», успокаивал и себя и Алёшу:
- Ну, тебе фильдеперсовые чулки не носить...
Через много лет после войны они встретились в Ленинграде. Профессор был уже совсем старенький, седой, маленький, но пациента своего узнал. И ни за что не хотел брать подарок с берегов Балтики – большой кусок янтаря с ящеркой внутри. Дорого же! Но не дороже целой жизни, которую он подарил танкисту под Курском...
Взялся за гуж
По ранению Талызина демобилизовали. Поработав в Златоусте начальником военного отдела родного завода, в сентябре 1947-го года он приехал в Калининград. А тут разруха...
С нею и предстояло бороться ему, заместителю начальника треста очистки города по автомобильному и гужевому транспорту.
Должность была, а транспорта не было. Пока ко дню Великой Октябрьской революции обкомовцы не передали четырёх коней. Коней! Алексей Николаевич за голову схватился. Кожа да кости! Впереди зима, а держать их негде и кормов нет!
- Шеф, ферт капут, - только покачал головой немец-работник.
Не капут! Из фанеры и старых дверей сколотили «конюшню» у конторы на ул. Бассейной. «Кавалькаду» в стойлах верёвками подвязали, чтоб лошадки не пали. Немного сена дал директор подсобного хозяйства соседней катушечной фабрики Иван Пеньковский. А немки собрали солому из старых тюфяков. Первой оклемалась Буланка. Впрягли её в тарантас и стали возить лузгу с мелькомбината для остальных, а весной выпустили коней на травку. Так и спасли.
Дед «Чистоты»
Город оживал. Областная больница, драмтеатр, энергетики попросили расчистить дворы. Потом воинские части заключили договоры на вывоз канализации. Потом новая беда – немцев вывезли. И трест остался «голым». Ведь до весны 1948-го там трудилось 600-800 немок и немного мужчин. Отношения с ними были непростые. Одни побаивались русских, а 17-летний Фриц на вопрос «Что б ты сделал, если бы вы войну выиграли?» отвечал прямо: «Повесил бы тебя на этом дубе...»
Но работали старательно. Выручали с техникой. Бывало, что ни делают наши шофёры, - не идёт машина! А немец пружинку потянет, масло пошло, - и завелась.
Они же показали немецкую свалку... без мусора! Оказывается, отходы они свозили в район трамвайного депо, сортировали, бумагу и металл, спрессованный в тюки, запускали в переработку. А оставшееся топили в болоте.
«Зелёный» коммунист
В ноябре 1952 года Талызина вызвали в горком.
- Видишь город? - спросил секретарь Степан Андреевич Бровкин. - Надо приводить в порядок. А значит быть тебе управляющим треста зелёного хозяйства!
- Я танкист! Машину починить могу. А в таких делах не разбираюсь.
- Ты - коммунист!
И пришлось Алексею Николаевичу заняться зелёным убранством Калининграда, прятать следы войны.
Многие деревья сильно пострадали от снарядов и пуль. Поэтому первым делом запломбировали цементом раны. Весной попросили людей поделиться цветочной рассадой, чтобы высадить на улицах. Откликнулось человек триста. Кого-то прикрепили к детскому саду, кого-то к больнице. А сами занялись восстановлением оранжерей. Главная проблема – стекло. Машина с хрупким грузом из Белоруссии слетела в кювет, водитель погиб... Поэтому снимали уцелевшее с окрестных домов. И теплицы на Алябьева, Зоологической, Яналова, Димитрова начали работать. В 1967 году появился древесно-декоративный питомник на ул. Дзержинского на 102 гектара. К тому же следили за немецкими фруктовыми садами. Снимали большие урожаи, но девать их было некуда...
Двадцать лет Алексей Николаевич руководил зелёным хозяйством Калининграда. Тогда, выходя из-под сводов Южного вокзала, люди попадали в город-сад - с пышными кронами деревьев, аккуратными голубыми елями, с розариями и клумбами, с целыми улицами в цветах. «Сейчас нет ничего этого, - огорчается Алексей Николаевич. - Понадеялись на соседнюю Голландию. И вот цветы не пахнут...»
А липы и каштаны, которые лично сажал в парке у Кафедрального собора, цветут. Значит, жив ещё город-сад Талызина.