«Огонёк» на линии фронта

Перепугались все. Только повариха проявила смекалку: надела на голову большую кастрюлю и нырнула под стол.

Над этой колоритной маскировкой ещё долго хохотали. Да смех быстро обрывался. Ведь вспоминалось и другое – под тем первым обстрелом полегло пол состава батареи...

Звучную фамилию Крац Неонила получила в наследство от отца, коренного нижегородца. Сам-то он был из Кравцовых. Но однажды пошла мода именоваться на иностранный манер, и кто-то из родственников «секвестировал» фамилию.

Неониле было всего полгода, когда отец умер после сердечного приступа. А семья Крац была богата детьми - 8 братьев и сестёр! И хоть мама пошла работать кассиром в почтовое отделение, но одна прокормить девятерых она была не в силах. Поэтому главное воспоминание детства – голод. Постоянный и безнадежный. И лучший подарок на день рождения – кусочек хлеба, который принесла мамина подруга. А 4-летняя малышка в слёзы: не возьму! Ведь нужно же поделить между всеми!

В июне 1941-го Неонила закончила десятый класс. Выпускные балы в маленьком подмосковном Ликино тогда не устраивали. Вместо этого ребята отправились в поход. Весь день катались на лодках по озеру, пели песни и мечтали о будущем. До которого оставалось лишь несколько дней...

А потом грянула война... И также дружно всем классом они пошли в военкомат. Но на фронт взяли только совершеннолетних. Остальных зачислили в народное ополчение.

Настоящая армия простых людей - женщины, подростки и старики - возводила оборонительные сооружения на подступах к Москве. Обычными лопатами они копали огромные противотанковые рвы и расставляли железных «ежей». Рыли на совесть. Знали, что фашисты рвутся к столице и отдыхать некогда.

В ополчении Нила закончила ускоренные курсы пулемётчика и уже в октябре 1941-го года оказалась в 54 зенитно-артиллерийской дивизии в составе Западного фронта, которым командовал Георгий Жуков. 8-я батарея, куда её зачислили, расположилась возле деревеньки с маленькими «домушками» (сегодня это знаменитый столичный район «Черёмушки») и насчитывала пять установок с 76-миллиметровыми пушками.

Командир встретил неодобрительно. Сам здоровенный, он оглядел пополнение, подошёл к миниатюрной Неониле и удивлённо пожал плечами:

- Что за детский сад?..

«Страшно на войне было всегда, - вспоминает Неонила Степановна. - Не поверю тому, кто говорит, что не боялся. Боялись всего. Вот как-то стало пропадать у нас мыло. Вечером выдадут, а утром встаём – нет мыла! Неужели кто-то из своих ворует?! А если чужие, то ночами лазят по нашей землянке?! Оказалось - крысы... Ели они его... А по мне, так лучше пусть пуля летит, чем крыса бежит!»

На батарее Неонила освоила свою вторую военную профессию наводчицы-прибористки. 

– Вражеский самолёт! - раздавалось у землянок, и девушки мчались к своим орудиям.

Они ловили в перекрестье прицела воздушную цель и звонко выкрикивали координаты. Тогда отработанным движением ребята забрасывали тяжеленный снаряд в жерло пушки и палили.

Главное - не попасть по своим в сутолоке небесного боя. Для этого каждую свободную минуту девчонки собирались в кружок и щепетильно изучали специальные альбомы. На картонных страницах фигурировали фотографии немецких самолётов с разных ракурсов. Наводчицы должны были знать их назубок. Ведь и в сумерках и при ослепляющем солнце они должны были по очертаниям фюзеляжа мгновенно отличить вражеские от своих.

Задачу зенитчикам поставили чёткую – не пропустить ни одной авиамашины противника. И устремлённые к небу орудия стояли вокруг Москвы плотной стеной, закрывая собой столицу. 

- Ни шагу назад! - напутствовали политруки. - Пропустим фашистов – потеряем Москву. Потеряем Москву – потеряем Россию!

А враг не жалел средств и сил, чтобы добраться до Красной площади и устроить там парад немецких войск. Самолёты шли прямо тучами – по 500-600 штук. Но каждый боец знал, что Сталин в Москве, а значит, отступить нельзя.

Зима 1941-42 годов, когда морозы доходили до 40 градусов, стала союзником советских солдат, оборонявших Москву. Немцы погибали от холода, а защитников столицы одели добротно – тулупы, ушанки и валенки, которые позже заменили на меховые сапоги.

Но Нилу не спасло и это. Однажды ей поручили доставить в штаб дивизии секретный пакет. Девушка с трудом пробиралась на лыжах через лес, когда вдогонку ей раздались выстрелы. Она нырнула в глубокий овраг, а потом долго не могла выбраться, отморозила ноги. Но чудом дошла до ближайших домов, где её растёрли барсучьим жиром и спасли. Важный пакет она всё же доставила, а на память о той вылазке навсегда остался след от пули, что оцарапала ногу.

Когда фашистов оттеснили от Москвы, наступила забытая уже тишина. Никаких тревог. И однажды тихим июльским вечером 1942-го командир батареи Тройчук разрешил девушкам надеть платья и устроить танцы!

Нила, которую за весёлый нрав и не исчезающую с лица улыбку сослуживцы прозвали «Огоньком», целый вечер кружилась в вальсах под нежные мелодии патефона. 

– Как на тебя комбат смотри-и-ит, - одна за одной подходили подружки. - Любит он тебя!

– Какая тут любовь? - отмахивалась Неонила. - Война же!

Но оказалось, что девушки были правы.

Однажды Борис Тройчук подарил Неониле на память свою фотографию. Девушка взглянула на оборот. А там зашифрованная надпись! Не разобрать... Она сумела прочесть её уже в 1970-х. Через много лет после гибели комбата от осколка немецкого снаряда... Чернильное перо вывело несколько строк: «Храни, дорогая, и вспоминай меня, когда я буду далеко. Тебя любил крепко...» 

К 1943 году первую роль в защите Москвы от вражеских налётов стала играть наша авиация. Зенитчики же добивали случайно проскочивших. Но боеготовность поддерживали высокую – слишком уж ответственную миссию на них возложило командование. Поэтому когда из Ликино пришла скорбная весть о смерти мамы, Нилу даже не отпустили проститься. А смерть эта была жестокой до ужаса – женщина, которой не было ещё и пятидесяти, умерла от голода...

«Ненавидели ли мы немцев? - переспрашивает Неонила Степановна. - Да. Но когда война кончилась, стали относиться чуть иначе. Мы ведь сами пошли защищать Родину. А их, подневольных, погнали на захват чужой».

Уже в конце 1944-го зенитные батареи отвели в резерв и они стали готовиться к салюту Победы. Все знали – он будет. Ведь уже столько раз салютовали освобождённым советским городам. Старший сержант Неонила Крац лично давала залпы в честь освободителей Курска и Смоленска. 

И вот ночью 8 мая раздалось долгожданное: «Мы победили! Победа!»

Девушки выскочили на улицу, кричали вместе со всеми, стреляли. И только одна осталась сидеть на своей кровати. Победа-то Победой... Но куда возвращаться? Ни дома, ни родных в измученном блокадой Ленинграде не осталось...

А 9 Мая батарея отправилась на свою последнюю позицию, на Москворецкую, и ровно в 22 часа тысяча орудий дала 30 дружных залпов. За Победу! За победителей! За тех, кто уже не вернётся!