Любимая местность для отдыха кёнигсбержцев, называвшаяся Арнау, находится в шести километрах от Калининграда. Ехать туда нужно по Московскому проспекту (или по окружной) в сторону Родников. Это чуть дальше кардиоцентра
Галина ЛОГАЧЁВА, фото автора
Местечко Арнау (посёлок Марьино, но сейчас его объединили с посёлком Родники) люди обжили с незапамятных времён. Расположено оно на лесистом пригорке, откуда открывается изумительно красивый вид на Преголю. Река переливается на излучине и видно её, убегающую вдаль, ещё далеко-далеко.
Когда-то здесь жили пруссы, обожествлявшие реку, ветер, землю, птиц, деревья. И долго ещё они сохраняли свои верования, тайком поклоняясь стихиям, пока их окончательно не ассимилировали немцы.
А произошло это к началу XIX века – точно. Кёнигсберг к тому времени всё ещё ограничивали крепостные валы и его жители стали жаловаться, что им в нём тесно и не хватает воздуха.
Поэтому по воскресным и праздничным дням они семьями выезжали за городские ворота почтовыми дилижансами в Хольштайн (посёлок Прегольский), Варген (Котельниково) или плыли по Преголе в Арнау: кто на небольшом пассажирском пароходе, кто на парусных лодках, кто на байдарках, и отдыхали там у реки.
И обязан и должен
Посёлок Арнау знаменит ещё тем, что здесь находилось родовое имение обер-президента Пруссии Генриха Теодора фон Шёна (1773-1856), организовавшего восточно-прусское ополчение для борьбы с Наполеоном, поборника просвещения и защитника свободы печати. Немцы любовно называли его «pater Borussiae».
Судьба Шёна связана с ярчайшими событиями в истории Европы. Он был учеником Иммануила Канта, поскольку отец его дружил с философом. (Именно Кант в Кёнигсбергском университете составлял Генриху учебный план и консультировал в учёбе.) Шёну пришлось пережить тяжелейшее поражение Пруссии в войне с Францией в 1806-1807 годах, а потом он ликовал, торжествуя победу в освободительной войне 1813 года.
Шён встречался с Наполеоном и отметил этот факт в своей автобиографии. Это было в Гумбиннене (Гусеве) до вторжения французов в Россию. Обсуждались вопросы снабжения французской армии зерном и мукой. Император вдруг поинтересовался обстоятельствами завоевания Пруссии Тевтонским орденом. Он утверждал, что пруссы были славянами. Шён возражал. Наполеон остался при своём мнении и в качестве аргумента показал расположение Пруссии на карте Европы.
Свой долгий век Шён закончил в имении Арнау, где и был похоронен на кладбище, примыкающем к кирхе.
Принцип Канта: «Ты обязан, потому что должен» был для Шёна первостепенным и во время борьбы с Наполеоном, и в стремлении к реформированию государства. Сохранилось его высказывание: «Мне 81 год, и мне осталось не так много жить, хотя я и стремлюсь удлинить жизнь духовно кантовской философией, а телесно - кислой капустой».
Найти место его упокоения уже невозможно. Но есть памятный знак. Он на небольшом возвышении, напротив кирхи, у автомобильной стоянки.
Подойдя к нему, на восточной грани этого памятника мы прочитали фразу, написанную на русском языке: «Прогрессивному государственному и политическому деятелю, ученику Канта, обер-президенту Восточной Пруссии первой половины XIX века». А на верхней грани высечено: «Теодор фон Шён 1773-1856 Theodor von Schon».
За знаком ухаживает прихожанка церкви в Марьино по имени Нина (в прошлом это была кирха в Арнау, семь лет назад её передали РПЦ).
- Девять лет назад постучали мне в окно немцы, - говорит Нина. - предложили ухаживать за могилой за деньги. А там трава была… во! (проводит ребром ладони по шее, - авт.). Я согласилась. Живу же рядом, в доме, где у немцев была приходская школа.
Шпоры и шпага
Комплекс культурного наследия имения Арнау охраняется государством, в него входят кирха Святой Катарины (сейчас церковь великомученицы Екатерины), уже упомянутая приходская школа, дом пасторских вдов и могила Шёна.
Кирха Святой Катарины в Арнау – уникальна. Она заложена примерно в 1320 году, и была расписана фресками. На хорах над триумфальной аркой размещались герб и снаряжение рыцаря фон Оппена: шлем, перчатки, шпоры, шпага.
Во время Второй мировой войны здание частично разрушилось. С 1960 года оно использовалась в качестве зернохранилища.
Начали реставрировать кирху в 90-х годах прошлого века сначала за счёт средств немецкого общества «Кураториум Арнау», вложившего в восстановление 320 тысяч евро, затем за счёт средств областного и федерального бюджетов.
До последнего времени в кирхе находились 119 средневековых фресок, относящихся к XIV веку. Однако при проведении реставрационных работ на средства федерального бюджета фрески замазали нитроэмалью, и фактически этим их уничтожили. Мы смогли обнаружить только еле заметные фрагменты трёх фресок.
Монашеский приют
Территория прихода, как видно, расширяется. Кроме кирхи, дома пасторских вдов и бывшей немецкой школы в Арнау на берегу Преголи появились ещё три красивых домика в историческом стиле.
«Четыре монахини в них живут и пять детей-сирот, - говорит мне одна из послушниц, попросившая не называть её имени. - Кате, самой маленькой, шесть лет. Другим 6,5, 11, 14 и 16 лет – все девочки. Кстати, тут и у немцев был монастырь. Только, конечно, католический.
Знаете, как благодатно здесь! Летом выйдешь – птицы поют! Река играет! Хорошо!»
Она говорит, что каждое воскресенье в 7.30 утра в церкви Святой Екатерины проходят исповедь и причащение. И приглашает нас на службы.
«А весной и летом после литургии мы и прихожане спускаемся с батюшкой Ростиславом к реке, садимся, беседуем, пьём чай, - продолжает послушница. - Он отвечает нам на вопросы. В остальное же время проповеди проходят в церкви. Сегодня, например, батюшка толковал нам 10 главу Евангелия от Матфея». (О напутствии 12 Апостолов Иисусом Христом, - авт.)
Мы обходим церковь. Несмотря на свою внешнюю монументальную красоту, она выглядит по-домашнему тёплой. И напоминает мне праздник Нового года и Рождества, когда душа пребывает в состоянии предчувствия чего-то невероятно прекрасного, счастливого.
Думаю, это из-за того, что в церкви светятся витражи. Поэтому, глядя в её стрельчатые окна с улицы, кажется, что там, внутри, происходят какие-то чудеса.
Заходим. Оказывается, свечи здесь не продают. Каждый оставляет такую сумму, какую может, и берёт их.
Нам показывают три оставшиеся средневековые фрески. На них едва-едва различимые фрагменты библейских сюжетов и средневековых сцен: фигуры с нимбами вокруг головы, женщины и мужчины в коронах и древних одеяниях, два рыцаря, замахивающиеся мечами на рогатого Сатану, кроме того, надписи на немецком языке, выполненные готическим шрифтом.
Сама церковь просторная, светлая. «Живой» памятник истории.