Отмечая 70-летие образования Калининграда, мы продолжаем рассказывать, как и с чего начиналась его история. Города, которому пришлось изменить название, гражданство и религию. Города, который сумел возродиться из руин. Города, в котором родились мы
Юлия ЯГНЕШКО
Воспоминания — дело очень личное, субъективное. И всё же первое впечатление о городе у тех, кто приехал сюда в конце 1940-х, очень схоже: руины, развалки, разруха...
Что же увидели они здесь, как жили?
1945
Организации встречали своих специалистов у поезда и развозили по городу. Подвозили к дому, спрашивали: «Нравится?» Если да, то люди и оставались там жить.
Первые въезжали в дома с мебелью, утварью и всем необходимым. Но водопровод, отопление и канализация не работали, не было и освещения.
В первую очередь восстанавливали водонасосные станции и водопроводные сети, тепло- и электростанции. Электричество давали в первую очередь заводам и фабрикам. А люди жили при керосиновых лампах и коптилках из снарядных гильз.
Запасы брикетов, которые немцы делали из угольной пыли, кончались, и печи топить было нечем. Поэтому в ход шло всё — заборы, стены сараев, половые доски, мебель, двери, рамы, лестницы. Воду из колодцев поначалу брать побаивались, считая, что отравлена. Потом стали пользоваться колодцами, колонками, брали воду из прудов. Одним она нравилась, другие жаловались, что хуже, чем, к примеру, в Смоленске - жёсткая и невкусная.
Хлеб, овощи, жиры, сахар распределялись по талонам. Паёк выдавали и работающим немцам.
В городе было много зелени. Вспоминают, что к каналу возле Центрального рынка ниспадали шатры из ивовых ветвей, а его берега были укрыты ковром маргариток и фиалок. В Преголе можно было ловить снетка, щуку, леща и угря.
А какие были дороги! Деревенским людям казались в диковинку плиты на тротуарах и брусчатка. Дождь прошёл, а луж нет! К тому же на некоторых улицах из брусчатки были выложены цветные орнаменты.
Первыми заработали больницы, здравпункты и столовые. Но город оставался ещё мёртвым. Пустынным днём и очень страшным ночью, когда в развалинах не было ни единого огонька, а на охоту выходили полчища крыс.
Люди боялись нападений немцев. Поэтому спали по очереди, а мужчины дежурили у домов с колотушками.
Везде валялось оружие, находили много взрывчатки. Дети играли с пулемётами, шмайссерами, вальтерами, то и дело что-то взрывали.
1946
Город оживал. Открылись бытовые мастерские, заработали парикмахерские, бани и прачечные. И первая гостиница - «Чайка». (Условия, конечно, были ещё те... Женщина - комендант с сынишкой жили в бывшей ванной комнате.)
Транспорта, считай, не было. Но осенью пошёл трамвай. Ходил без расписания и редко. Целых вагонов почти не имелось.
9 декабря вышел в свет первый номер «Калининградской правды».
Вагоностроительный завод фирмы «Штайнфурт» был сильно разрушен. Энергией, водой и паром не обеспечивался, не работали транспортёры, мостовые краны и др. Но уже в апреле тут выпустили первые пять думпкаров - саморазгружающихся железнодорожных вагонов. К концу года производили по 1-2 вагона в день.
Был восстановлен и судостроительный завод №820 («Янтарь»).
А вот с жильём становилось хуже. Людям приходилось жить прямо на месте работы: в школах, конторах, красных уголках. В дома селиться предпочитали по несколько семей, превращая особняки в коммуналки. Ведь вместе спокойнее и легче протопить дом. Кстати, обогревались печами, которые можно было перекатывать на колёсиках.
Часть домов была разграблена: вынесли и продали ванны, газовые колонки, кафель, паркет, шпингалеты и т.д. Многие держали скотину на первых этажах и в подвалах. Возвращаясь с выпаса на пустырях, коровы, как дрессированные, маршировали по ступенькам.
Посевную не провели, урожая не было. Начали голодать. Люди ели даже павших от бескормицы лошадей и коров. Большое количество немцев в эту зиму погибло...
1947
От Южного вокзала до площади Трёх маршалов (теперь пл. Победы) стояли обгоревшие остовы зданий. Стены обрушивались, поэтому по тротуарам не ходили, шли по частично расчищенным дорогам. Машинам не мешали — их просто не было.
Однажды на ул. Клинической, рядом с трамвайными путями, военные разбирали завалы. Оцепив местность, они опутывали стены толстыми канатами, а затем растаскивали глыбы бульдозерами. И тут одна вагоновожатая решила проскочить. Первый вагон успел, а на второй упала стена...
Крыш на домах не было. Дождь и снег разрушали строения и они тоже разваливались. Однажды так погибла семья из семи человек.
Открылись пункты приёма металлолома. И люди стали разбирать снаряды и сдавать гильзы. Многие гибли.
Восстановили ЦБК-2. Старое оборудование часто ломалось, но целлюлозу начали выпускать. Сырьё привозили из Германии в счёт репараций.
1948
Калининград ещё производил гнетущее впечатление. Пешеходы навстречу попадались редко. Со зданий свисали глыбы. На домах виднелись старые вывески и огромные надписи чёрной краской по-немецки: «Мы не капитулируем!»
Оставалось 500 зданий, грозящих обвалом. Света на улицах по-прежнему не было. Было опасно: мины, открытие люки, свисающие провода под напряжением.
Готовясь к депортации и просто, чтобы выжить, немцы продавали на стихийных базарчиках вещи или меняли их на продукты.
Большая проблема была с мебелью. Переселенцы сами мастерили себе кровати, сколачивали столы из досок. Не хватало одежды. Платья шили из обивки матрасов, пальто перешивали из трофейных.
Рабочий день на предприятиях был по 10-12 часов. Все регулярно выходили и на сверхурочные работы. А потом ещё на воскресниках (суббота не являлась выходным днём) обязаны были 450 часов отработать на расчистке завалов. Отработанное время в специальной книжке отмечали домоуправы.
Из завалов долго извлекали трупы. Много останков нашли, к примеру, в здании нынешней администрации города. Люди закутывали лица платками и шарфами, грузили тела на носилки и выносили...
Последние развалины исчезли лишь в начале 60-х годов.