Муромское или Laptau

Когда-то в давние времена эти земли населяли пруссы. Они построили на месте современного Муромского укреплённое городище под названием Лобетов. 

Сейчас трудно сказать, оказали ли защитники городища сопротивление рыцарям Тевтонского ордена, вторгшимся на их территорию, или сдали поселение без боя в обмен на их лояльность (скорее всего последнее). Однако известно, что в немецких хрониках есть упоминание о том, что 18 января 1255 года руководство Ордена передало поселение Лобетов прусскому вождю Ибуту, который принял христианство. 

Что уже дальше произошло с этим Ибутом — неясно: возможно тевтоны потом отняли у него Лобетов, возможно сами пруссы расправились с ним за угодничество перед крестоносцами, а может, наоборот, исправно служил он и его потомки на благо завоевателей. Но зафиксировано: через три года после передачи Лобетова Ибуту на месте городища уже стояла деревянно-земляная крепость, называвшаяся Лаптау, и владел ею земландский епископ Генрих фон Штриттберг. А ещё через сотню лет крепость отстроили в камне. 

Замок Лаптау выдержал осаду литовцев в 1370 году во главе с князьями Ольгердом и Кейстутом. Впоследствии был передан в пользование герцогу Альбрехту, который реконструировал и расширил его за счёт сноса крепости в Повундене (ныне Храброво). 

В течение следующих столетий жители втихаря растаскивали пустующий замок Лаптау для своих хозяйственных нужд. А в 1851 году остатки крепостных стен пустили на строительство шоссе Кёнигсберг-Кранц (Зеленоградск). 

Сейчас на месте замка Лаптау находится братская могила, где покоятся останки 795 воинов 39-й,

43-й и 2-й Гвардейской армий, павших в январе-апреле 1945 года в посёлке Лаптау и его окрестностях. 

Мемориал погибшим красноармейцам не заметить невозможно: он на возвышении, у дороги, которая делит посёлок на две части. 

В центре площадки, к которой ведёт лестница, установлены четыре десятиметровые стелы, соединённые вверху тремя металлическими плитами с чеканными звёздами и датами «1941-1945». Сзади и по обеим сторонам от этих стел расположены надгробия с мемориальными плитами. 

По периметру памятника растут могучие каштаны, высажены ели и кипарисы. Расставлены скамеечки и урны, имеется даже пандус для въезда на площадку. В целом мемориал выглядит ухоженным. Что очень радует. 

Вообще в современном Муромском жизнь, видимо, налаживается. Неподалёку от въездного знака мы заметили достаточно большое стадо пасущихся коров. 

- Это фермеры. - Поясняют мне хором местные жители, которые продают у дороги, неподалёку от мемориала, ядрёные, ароматные, яркие яблоки, прямо вёдрами. - Одно стадо содержат армяне, другое - узбек. И за рекой пасут, и в поле у посёлка.

Продавцы поясняют мне, как добраться до памятника воинам, павшим в Первую мировую. Он установлен сто лет назад как дань уважения памяти погибших и, судя по снимкам из Интернета, хорошо сохранился. (Под ним нет захоронения, может, поэтому ещё он и остался цел.)

Обелиск сделан из тёсанного камня, издали похожего на брусчатый, и представляет собой усечённую четырёхгранную пирамиду высотой три метра, установленную на прямоугольном основании. На одной из вмурованных в обелиск плите - барельеф головы солдата в каске, на другой плите - крест с датой «1914» и ещё на третьей — нечитаемая, стёртая надпись на немецком языке.

К подножию памятника кто-то положил фрагмент немецкой могильной плиты, которую, видимо, нашёл на старом кладбище. 

На мой вопрос: где кирха? проходившая мимо обелиска местная жительница ответила просто: «Сломали».

Но, как оказалось, сломали не до конца. Эта же жительница, представившаяся Ниной Ивановной Борисовой, согласилась проводить к её руинам. Кстати, кирха достаточно древняя, построена в начале четырнадцатого века. 

По дороге Нина Ивановна рассказала свою историю. Отец её, Иван Никифорович Моисеев, прошёл три войны: финскую, Великую Оте-

чественную и японскую. Ран было много, но бог миловал — вернулся живым, не покалеченным. В 1950-м году, взяв жену, Елену Трофимовну, беременную восьмым ребёнком, и семерых детей, посадил их на поезд, состоящий из 25 вагонов, и повёз из Московской области в Калининградскую, обживать новые места. С собой везли корову, овец, кур, а ещё сено. 25 апреля в Гурьевске его с семейством высадили и определили в колхоз «Победа», что в посёлке Муромское. 

«Вот с этого момента я на одном месте и живу, - подытоживает Нина Ивановна. - Мне 12 лет тогда было. А сейчас 79». 

По её словам, немцев уже в Муромском к тому времени не было, а вот колокол на кирхе всё звенел. 

«Наши колхозники его сняли, - продолжает Борисова. - А в кирху зерно ссыпали и потом сушили. После того как колхоз распался, там спортзал устроили, но и он закрылся». 

К кирхе так просто сейчас не пробиться. К её стенам впритык подступают дворы и огороды частных, ещё немецких, домов, которые сторожат собаки. Лишь через кладбище, что с западной стороны, ещё можно пройти. 

У Нины Ивановны немецкий двухэтажный дом и огород как раз в нескольких метрах от кирхи. Она открывает калитку и мы уже у входа в это старинное сооружение.

… Да-а-а… От былого великолепия здесь не осталось ничего. Только на старых фотографиях можно увидеть ещё и башню с маленьким шатровым куполом, и внутри кирхи - хоры со звёздчатым сводом из 12 частей, и триумфальную готическую арку между нефом и алтарём. Конечно, весной 1945-го, во время боёв, кирху обстреливала артиллерия, что нанесло ей большой урон. Но ещё большим разрушениям она подверглась в советское время. 

На сегодня там царят запустение и хаос… Хотя кирха и имеет статус объекта культурного наследия регионального значения.

Нина Ивановна говорит мне о том, что недели две назад приезжали в Муромское пять пожилых женщин и двое мужчин такого же возраста из Германии. Ходили возле кирхи, по кладбищу, искали могилы своих родителей. 

- Да разве их найдёшь! Сколько времени прошло! - Разводит руками Борисова. - Сейчас уже ни единой могилы немецкой здесь нет — только наши. Тут и родители мои похоронены… Походили-походили немцы, да некоторые и заплакали. Я их в дом к себе пригласила. А на прощание мы обнялись. Они же не виноваты, что была война. Когда она началась, они маленькими были. 

А сейчас они старые. Лет по 80, а то и больше, трудно им сюда добираться стало. А ещё лет пять назад часто ездили...