За наглухо закрытой дверью лазарета слышались стоны. Бойцы привязали к ручкам верёвку, другой конец закрепили на грузовике, водитель газанул - и створки вылетели. Наружу стали выходить советские военнопленные. Без руки, без ноги...
Они обнимали своих спасителей и целовали капоты машин.
- Немцы сказали, что вы сдали Сталинград и Ленинград, - со слезами на глазах подошёл к Саше Чаплыгину пожилой раненый. - И Москву! Что Советскому Союзу аллес капут...
Юлия ЯГНЕШКО
«Какая земля на моей родине хорошая! - Александр Борисович Чаплыгин задумывается на секунду, вспоминая. - Я прошёл всю Европу, а такой, как в Курской области, нигде не видел. Вот за неё и воевал».
Вокруг деревни Китаевка, где в марте 1926 года родился Саша, - степь раздольная. С полями сахарной свёклы, а на нераспашных участках — с бескрайними лугами лекарственных трав.
«Помню 22 июня 1941 года, - рассказывает ветеран. - Я только закончил седьмой класс. Пошли мы купаться. Вдруг кричат: «Сашка! Лови его!» Это линь выскочил на листья кувшинок и барахтался. Поймал, отнёс бабушке. Только она зажарила, как вбежала моя младшая сестра Валя: «На МТС по радио сказали, что война...» И моё угощение никому в горло не полезло».
Двое на дамбе
Отца, Бориса Егоровича, вскоре забрали на фронт, а Сашу и других подростков отправили рыть окопы.
«У нас же потом проходила Курско-Орловская дуга, - вспоминает он. И усмехается горько: - На двоих мужчин, которым только по 15 лет исполнилось, полагалось выкопать в день 8 метров траншеи. По полтора метра в ширину и глубину. Мы копаем, а немецкие лётчики нас обстреливают. Хорошо, если успел выкопать хоть ямку. Тогда есть где укрыться. Мы хорошие укрепления сделали - немцы там не прошли».
Наши войска отступали, оставляли Курскую область. На ближайшей плотине пруда остались два бойца с пулемётами. Им приказ: задержать фашистов во что бы то ни стало.
Гитлеровцы явились на мотоциклах и стали заводить их на дамбу. Тут солдаты открыли по ним огонь с обеих сторон. Техника в кучу, крики, кто-то летит в воду, остальные в панике. Уцелевших немцев пулемётчики пленили и погнали на восток.
А на следующий день в Китаевку пришла оккупация.
Когда ужас без конца...
«Фронт остановился от нас километрах в двадцати пяти, - рассказывает Александр Борисович. - Каждый день приходил немецкий обоз. Овцам резали головы и ноги и грузили на подводы. Забрали телят и гусей. Но у нас остались корова, несколько вёдер мёда, припрятанных в огороде, да картошка. Наберут фашисты провизии и начинают издеваться».
И Александр Борисович тихим голосом, который то и дело прерывается от подступающих слёз, рассказывает, как однажды вечером он пошёл к тётке поиграть в карты с двоюродными сёстрами. Как вдруг в дверях заскрежетало и зашли двое фашистов. Один схватил тётю, поволок на кровать, стал насиловать прямо при детях... Они хотели убежать, но второй солдат щёлкнул затвором автомата: «Хальт!» Трёхлетняя девочка бросилась с кулачками на насильника, защищая маму, а он ударил её сапогом в лицо...
Рассказывает, как немцы прятались в лесу от ночных бомбёжек советской авиации. И как уводили с собой русских девушек...
«Столько потом немчонков по округе бегало... А однажды фашисты устроили в хате танцы под патефон, и кто-то перебил их прямо через окна. Конечно, приезжали каратели, но почему-то деревню нашу не сожгли. Наверно не нашли ни оружия, ни мужчин. А обычно они выстраивали жителей в шеренгу и каждого 13-го по счёту, неважно старик или ребёнок, расстреливали. Тела не разрешалось хоронить две недели. Так они и лежали...»
Кулак для Берлина
В феврале 1943-го Китаевку освободили. В апреле Сашу уже призвали в армию, в химические войска. Но сначала 300-километровый марш в учебный лагерь. Снег на полях таял, обнажая мёртвых. Молоденькие девчушки собирали останки и на санях свозили в овраги. Потому что рыть могилы в мёрзлой земле у них не было сил.
Новобранцев обучили водить машину, ставить дымовую завесу, обеззараживать отравленную местность и применять отравляющие вещества. А потом отправили на 1-й Украинский фронт. Саша попал во 2-й отдельный моторизованный противотанковый огнемётный батальон.
«Где огнемёт стоит, танки уже не пройдут, - говорит Александр Борисович. - Он врыт в землю, бьёт на сто метров. Поэтому врага приходилось подпускать очень близко. Но били мы только по технике. Живую силу уничтожать нам не разрешалось».
Александр участвовал в освобождении Львова и Перемышля. Там командир отделения Чаплыгин и наткнулся на лазарет с нашими ранеными, где их лечили только ампутацией...
В октябре 1944-го вышли на Сандомирский плацдарм, где собирали «кулак» на Берлин.
«Немцы трижды атаковали, выпуская на нас по 70-80 танков, - говорит ветеран. - В бою ранило подносчика фугасов. А «Тигр» уже близко. Тогда Миша Ефремов схватил две бутылки с зажигательной смесью и пошёл на него. Шлёп! Одну бутылку разбило пулей. Но второй он всё же сумел поджечь «зверя». Только сам погиб...»
Каша вместо пули
В группе огнемётчиков Саша вошёл в состав штурмового батальона.
До Одера наши войска преодолели семь оборонительных полос противника, а 25 января 1945 года его батальон первым форсировал реку.
«Привал, а кухни всё нет, - рассказывает Александр Борисович. - Решили перекусить брикетами сухого пайка. Зашли в дом попросить котелок. Старушка нас увидела и руки вверх: «Гитлер капут!» Заглянули в комнату, а там дед как по команде с койки подскочил, тоже руки вверх и громко так: «Гитлер капут!» Они готовились, что мы их сейчас будем расстреливать. А мы наварили каши, им по миске дали. Так и ели, с нас глаз не сводили».
Им было по девятнадцать
Утром перед штурмом Берлина почти все бойцы на последних листочках комсомольских билетов написали: «Сегодня вступаем в решающий бой за Родину! За Сталина!»
«Техники подогнали туда много. Три фронта! 1-й и 2-й Белорусские и 1-й Украинский. Немцы обалдели! Вся эта мощь и обрушилась на город. Правда, авиация не очень активная была — день пасмурный. Наш батальон наступал со стороны Потсдама. Со всех сторон стреляют. И мы и немцы. Вдруг полетели пули сзади! Откуда бьют — не понять... Вижу немка мне машет: «Камарад!» И показывает на дорожный люк. Глядь, а оттуда гитлеровец вылез, пальнул по нам и снова спрятался. Сначала попытались его взять. Да двое наших погибли. Тогда забросали люк гранатами...
Брали дом за домом, в день продвигаясь только на несколько кварталов. Всё горит. Дым, запах гари... Поесть ещё успевали, а спать было некогда. Всё время вперёд! Воевать-то как приходится? Воды в сапогах полно, а сделать ничего нельзя. Так портянки на ногах и высыхали.
Там, в Берлине, погиб каждый четвёртый из нашего батальона... У меня в отделении осталось четверо и сам я, раненый. Но 2 мая мы его всё же взяли!»
Весь день гитлеровцы целыми подразделениями сдавались в плен.
А потом ребята пошли к Рейхстагу. Хотели расписаться - ни одного свободного местечка!
«У нас удмурт был из Ижевска, Коля. Крепкий мужик. Ему 45 лет, а нам по 19, но мы его берегли: у него дома трое детей осталось. Поставили мы его к стенке, на плечи кто-то забрался и за всех написал угольком «Мы из Курска!» Оказалось, что я не только за себя писал, но и за отца. Он тоже штурмовал Берлин в составе 1-го Белорусского фронта».
Самый важный документ
9 мая 1945 года старший сержант Саша Чаплыгин праздновал победу в самом центре Берлина. Потом его перевели на Балтийский флот, стал он главстаршиной. И родных увидел только в 1948 году. Встречала Сашу вся деревня. Мама, Александра Васильевна, плакала, а люди ей завидовали по-доброму: счастливая Александра — и муж и сын с фронта вернулись!
Александр Борисович всю жизнь отдал флоту, сначала служил на кораблях, потом работал в штабе флота. Там в 1980 году и закончил службу в должности начальника канцелярии.
Но наверно никогда в жизни не довелось ему больше подписать более важного документа, чем тот, на стене поверженного Рейхстага. Удостоверив раз и навсегда: «Мы победили!»