Поэма о Цинтене (Корнево Багратионовского района)

Если вы хотите погрузиться в атмосферу Кёнигсберга-Калининграда 50-60-х годов прошлого века, то лучше посёлка Корнево, который входит в состав Багратионовского округа, наверное, и не найти. 

Средневековый дух здесь живёт в ветшающих постройках довоенных времён, в плавающих весной и летом ароматах цветущих деревьев и трав, в идеальных брусчатых дорогах, в чистейшей речке Корневке (у немцев – Штрадик), бегущей по дну глубокого оврага. 

Но главное: у Кёнигсберга и Цинтена (так назывался город, на месте которого сейчас Корнево) практически похожая судьба. 

Считающиеся самыми экологически чистыми городами Германии, оба они процентов на восемьдесят, а то и больше, были уничтожены войной. Поэтому на самых знаковых, видных, местах и образовались пустыри, наводящие на мысли о бренности всего земного и о вечности. 

Однако пустыри бывшего Кёнигсберга в 1990-2000-х в основном всё же застроили, а бывшего Цинтена — нет.    

Итак, проехав километров сорок в сторону польской границы, мы оказываемся в Корнево, на перекрёстке пяти дорог. 

Оглядываемся. Прислушиваемся к звукам. Только ветер шумит в кронах деревьев, распевают птицы, да где-то совсем рядом блеют козы. Совершенно сельский пейзаж... Никогда не подумаешь, что здесь когда-то был город. 

Теперь о перекрёстке. Он, мощёный брусчаткой, окружён пустырями. На самом большом из них, представляющем собой холм, заросший непролазным кустарником и крапивой в рост человека, у которой листья с ладонь великана, возвышается кирха. Точнее, её живописные развалины. 

Туда сразу захотелось пробраться. 

Мы обошли холм, пытаясь найти тропинку на вершину, но тщетно. Культовое сооружение недоступно! По крайней мере для обычного человека, не облачённого в болотные сапоги, непромокаемую куртку плюс рукавицы, и не привыкшего бродить по зарослям. 

Кстати, потом, когда мы уже исходили Корнево вдоль и поперёк, нам стало понятно, что кирха занимает господствующее положение на местности — она просматривалась со всех точек идеально. 

Историки считают, что недоступный тот холм, увенчанный кирхой, и есть легендарная Heiligen Berg («Священная гора»), где находилось прусское городище Синтен (Zinten). Росли там могучие дубы, под кронами которых на большом жертвенном камне и совершались языческие обряды жертвоприношений.

Поселение безраздельно принадлежало прусскому роду Суленко до тех пор, пока не пришли сюда крестоносцы. Глава рода посчитал сопротивление им бессмысленным, а потому вместо кровопролития предпочёл переговоры и компромиссы. 

Одной из таких уступок стало переселение на территорию Синтена немецких крестьян примерно в 1290 году, взамен же - жалованная грамота нобилю Суленко, подписанная ландмейстером Пруссии Людвигом фон Балдерсхаймом, по которой расчётливый прусс «навечно» завладевал восемью гуфами земли (134,36 гектара!) и ещё сверх того одним гуфом (16,795 га). 

Лет через 10-15 новые жители Синтена, вырубив священную дубовую рощу, возвели на холме, где лежал уже без дела жертвенный валун, кирху, посвящённую Святым Николаусу и Барбаре. И посчитали, что поселение их вполне теперь доросло до того, чтобы именоваться городом и иметь все городские права. И тогда сюда в 1313 году прибыл рыцарь Тевтонского ордена, чтобы определиться с планировкой будущего города.

Центр (прямоугольную рыночную площадь) договорились закладывать у юго-восточного подножия Heiligen Berg («Священной горы»), на вершине которой, как мы помним, уже воздвигли кирху. 

От этой рыночной площади под прямыми углами расчертили будущие улицы, ведущие к городским стенам и воротам. 

Вместе с уставной грамотой новый город Цинтен (Zinten) получил от комтура Бальги Генриха фон Айзенберга печать с рисунком будущего герба. 

Герб города представлял собой две скрещенные серебряные башни, выходящие из кирпичной с зубцами стены, между которыми на лазоревом фоне выглядывала золотая, смотрящая прямо, голова быка.

Как показывает история, жители Цинтена часто и много страдали. В том числе от набегов поляков, которые периодически разоряли и сжигали город начисто. 

Так, в одной из дошедших до нас немецких хроник летописец сокрушается, что в результате их нападения в 1414 году «женщины и девушки были обесчещены прямо в кирхе, распятие было попрано ногами, 27 бюргеров убиты и 10 юношей угнаны в плен». 

На смену полякам, сильно досаждавшим гражданам Цинтена, в 1628 году пришли шведы — и также занялись поджогами. Правда, надо отметить, что поляков им превзойти не удалось. Пожары «от шведов» уничтожали начисто только городские предместья. 

Очередной серьёзный пожар произошёл в Цинтене в 1716 году. Но теперь уже из-за неосторожности самих жителей. Огонь истребил практически все постройки, включая ещё одну кирху, Святой Анны, где хранилось чудотворное изображение Девы Марии, и ратушу. Пережить такое бедствие старым семьям оказалось не под силу: они либо вымерли, либо эмигрировали. 

Возможно, именно с этого времени у немцев и повелось называть местность между Цинтеном и Прейсиш-Эйлау (Багратионовском) «собачьей Турцией», подчёркивая её никудышность и малоразвитость. 

Однако, спустя века, и на улицы Цинтена наконец-то пришёл праздник. Это случилось, когда в него вошли русские эскадроны (в годы Семилетней войны России с Пруссией). 

В 1758-1762 гг. тут стоял Каргопольский кирасирский полк, старейший в России, под командованием полковника фон Билова. 

И, хоть драматическим театром Цинтен в ту пору не обзавёлся, но зато имелись кирхи, где проходили службы, река и лес, где можно было прогуливаться.  Короче, женская половина города присутствием кавалерии русских осталась довольна. 

А 1807-1808 годах на смену русским кирасирам пришли французские подразделения, также отличавшиеся беспечностью, бесшабашностью и весёлостью нрава. 

Последнюю встречу с русскими и французскими военными горожане пережили в январе 1813 года, когда французы во главе с маршалами Мюратом и Макдональдом бежали из России через Цинтен, преследуемые 3-й русской армией под командованием адмирала Павла Чичагова. Правда, эта встреча не была уже столь желанной и упоительной. 

Главной достопримечательностью Корнево (Цинтена) после кирхи можно считать водяную мельницу, которая работала здесь с незапамятных времён, а точнее, впервые упомянута в документе, датированном 1417 годом. История даже сохранила нам имя мельника, который в 1533 году сподобился рядом с мельницей возвести лесопилку. Его имя Ганс Маттерн. 

Сама мельница много раз перестраивалась, в последний раз в конце XIX века. Чтобы жернова её резвее крутились, рядом на реке Штрадик (Корневка) соорудили дамбу с системой шлюзов. 

К двум корпусам мельницы, лично мне напоминающим крепость, и поныне ведёт идеально уложенная брусчатая мостовая. 

Тем, кто желал бы проникнуть внутрь этих сооружений, скажу, что такое предприятие небезопасно, да, наверное, и невозможно: там всё заросло кустарником и травой. Кроме того, растительность коварно маскирует провалы в полах. (А через провалы можно и в реку ухнуть.)

В целом же этот памятник инженерной мысли впечатление производит. Он не только монументален, но и, построенный в готическом стиле, красив.

Кстати, мельница молола муку и в советские времена тоже. Её честное натруженное сердце остановилась только в 2000-х годах, после произошедшего здесь пожара. 

И ещё два слова о достопримечательностях. Попав в Корнево, вы никак не сможете обойти вниманием водонапорную башню — её, как и кирху, видно со всех точек. Соорудили башню в 1914 году на Заарланд штрассе, сейчас это центр посёлка. Уцелела она во время штурма Цинтена в 1945 году просто каким-то чудом.  

Тот, кто приезжает в Корнево впервые, поражается обилию различных птах небесных — их тут несметное количество. И всё благодаря лесу и чистой речке Корневке.

Выгоды такого соседства впервые в истории оценил в прямом и переносном смыслах часовых дел мастер Иоганн Вайст. Именно с его подачи в судьбе города в начале XX века произошёл серьёзный положительный поворот. 

Вайст, купив на ремесленной выставке в Кёнигсберге деревянный домик, установил его в лесу (лес назывался «Домерау») и объявил о целебности здешних мест для здоровья. 

Реклама подействовала — домик его никогда не пустовал. 

Идеей Вайста зажглись и бургомистры Цинтена — сначала Гуго Хольцманн, а потом Карл Рупрехт. Они добились от магистрата выделения денег на строительство отеля в лесу, назвав его «Вальдшлоссхен», а также финансирования прокладки прогулочных троп через «Домерау», установки скамеек, обустройства там игровых площадок, территории для конных прогулок и состязаний, строительства в лесу фуникулёра в полкилометра.

И люди потянулись на отдых в здешние места. 

Дальше больше. Цинтен стал развиваться как курорт. По берегам Штрадика зимой обустраивались лыжные трассы протяжённостью до 15 километров, летом оборудовались пляжи для купания. 

Город зажил другой жизнью. Перед Второй мировой войной в Цинтене работали электростанция, водонапорная станция, молокозавод, фабрика по производству мыла, цементный и кирпично-черепичный заводы, лесопилка, бойня, мельница, высшее женское училище, два отеля, два отделения банков, музей, кинотеатр, газета, сберкасса, средняя школа, два богоугодных заведения: дом для сирот и дом для престарелых, даже синагога. Установили и памятник Франко-прусской войне 1870-1871 годов. Он стоял в сотне метров южнее кирхи и представлял собой колонну с шаром наверху. На шаре сидел металлический взъерошенный орёл.  

А вот сейчас я приступаю к тому моменту, когда слова подбираются с большим трудом. 

Можно написать просто: есть в посёлке братская могила, образованная в ходе боёв, где погребены останки 6,7 тысяч воинов советской армии. И в Корнево-1 ещё одна: там покоятся 2,9 тысяч бойцов. Кроме того, в лесу «Домерау» установлен памятный знак на месте гибели и исключительного подвига небольшой группы красноармейцев, в течение 8 суток беспрерывно отбивающих немецкие контратаки (у отеля «Вальдшлоссхен»). 

Но так написать — это ничего не написать. Потому что представить февральские бои 1945-го и возможно и вместе с тем невозможно.

Немцы цеплялись здесь за каждую былинку, за каждую веточку. Им дали приказ: удерживать Цинтен, не считаясь ни с какими потерями. И они выполняли его. Выполняли, будучи последним узлом сопротивления немецких войск на выходах к заливу Фришес-Хафф (Калининградского), тем самым связывая наступление Красной Армии и давая надежду основным своим частям и гражданскому населению переправиться через залив.  

Для сравнения: Кёнигсберг пал за 4 дня, а маленький городок Цинтен, который можно обойти за несколько минут - за 13!

Каждый дом, каждый палисадник, сарай… представляли собой долговременные огневые точки.

Бои за город начались в ночь на 9 февраля с захвата двумя полками 352-й стрелковой дивизии в лесу «Домерау» отеля «Вальдшлоссхен», затем моста через реку Штрадик и нескольких домов на юго-западе Цинтена. Но, понеся огромные потери из-за постоянных контратак немцев (наступали по 200-250 пехотинцев, поддерживаемые танками и штурмовыми орудиями), оказавшись в полуокружении, они вынуждены были отойти к лесу, к отелю «Вальдшлоссхен». 

Там, вместе с прорвавшимися к ним на помощь бойцами сапёрного батальона, держались 8 суток, отражая непрерывные контратаки, чем сорвали попытку немцев нанести контрудар в тыл советских частей.

Те же наши красноармейцы, которые наступали с юго-востока, перед мельницей тоже встретили ожесточённый огонь и понесли огромные потери.  

Борьба шла за каждую пядь земли. Каждый дом штурмовали стрелки при поддержке двух-трёх орудий сопровождения пехоты и двух САУ. Но результат всё равно было незначительным. 

Три раза к Цинтену подтягивались новые резервы советских войск, но объявленные штурмы на 18, 19 и 20 февраля всё равно захлёбывались.

Лишь 21 числа группа бойцов под командованием сержанта Плисенко  сумела водрузить над кирхой красный флаг. 

Масштабы территории Цинтена и масштабы потерь красноармейцев – шокируют.

Большинство погибших (более 6,7 тысяч воинов) похоронили в братской могиле, которая находится в центре посёлка. Есть на могиле и памятник. Возле него ходят сейчас аисты, которые подпускают к себе достаточно близко — не боятся людей. 

Памятник представляет собой три семиметровые скульптуры красноармейцев. Возле некоторых высеченных на мемориальных досках имён прикреплены фотографии погибших. Юные лица! Лет 20…

Но что удивляться? Война шла три с половиной года. К этому времени сколько осталось тех, кто принял первый бой в 1941-м? Ясно, что зимой и весной 45-го воевать отправили «молодняк».  

Войну выиграли мальчишки…

На одной из плит, где высечено: «Без звания» и перечислены фамилии, напротив надписи: «Маслёнкин П.П.» есть фото, с которого смотрит на нас красивый простодушно улыбающийся паренёк. Там же, на фото, отмечено его звание — младший лейтенант. Такие дела. 

… А мы по прекрасно уложенной и сохранившейся шведской брусчатке, минуя мост через речку Штрадик, за который шли кровопролитные бои в феврале 1945-го, выходим к лесу «Домерау» и движемся по бывшей конной дорожке. Она и приводит нас к руинам отеля «Вальдшлоссхен». 

На этой высоте в июне 2005 года энтузиастами были найдены останки 32 воинов Красной Армии. По номеру медали «За отвагу» был установлен только один воин — Молдабек Молдашев. Все останки перезахоронены на кладбище в Медведевке.  

Сейчас рядом с руинами отеля установлен знак в память о павших воинах, а ещё есть информационная доска с фотографиями некоторых погибших: военврача капитана Проваловой, старшины 3-й роты Георгия Кулева, командира взвода старшего лейтенанта Семёна Маевского, Героя Советского Союза старшины Петра Кожемякина. 

В полукилометре от Корнево, если ехать в западном направлении, есть посёлок Корнево-1. До 2000 гг он представлял собой закрытый гарнизон, где в комплексе немецких казарм размещались части 1-й танковой Инстербургской дивизии (а до 1945 года — учебный танковый батальон Вермахта).

В настоящее время военные ушли с этих мест. Корпуса, прочные, построенные, казалось, на века, стоят с выбитыми стёклами, покорёженными рамами, проваливающимися в некоторых местах крышами и представляют собой печальное зрелище.

Напротив этих разорённых казарм находится памятник советским воинам, павшим при штурме Цинтена с юго-восточного направления (со стороны мельницы). Он представляет собой площадку, в центре которой установлена колонна с шаром наверху. 

Под одной из мемориальных плит, где высечено «Соколов М.С.» стоит на бетонной плите фотография парня: лицо красивое, интеллигентное, умное. И на ней же коротко сведения о нём: «Соколов Михаил Сергеевич, ефрейтор. 1923-1945».

Наверное, родственники приехали в Калининградскую область и разыскали его могилу...