Щит Понемонья

«Во имя Господа аминь, - открыл Совет маршал. – Предстоит нам сражение с врагами нашими, кривичами. Не бойтесь их, братья, ибо Господь, Бог наш, с нами. Это не наша война, а Божия. И отпустятся нам грехи наши».

- Мы уже ходили на кривичей и шесть, и пять лет назад. - Задумчиво молвил брат Бурхард, когда до него дошла очередь высказаться. - Оба похода закончились неудачей. Я был в войске комтура Кёнигсберга Эферхарда фон Вирнербурга. Мы смогли захватить лишь посад Гарты, а сама Гарта устояла. (Гарта - современный Гродно, был самым западным форпостом Руси на пограничье с Литвой. С 1284 по 1402 годы крестоносцы совершили на это орлиное гнездо Понемонья около 30 походов, - прим. авт.)

- Что это за земли, куда предстоит нам нести свет веры Христовой? - спросил у Бурхарда маршал.

- Это земли ужаса, - ответил брат Бурхард. - Огромная дикая глушь - непроходимые заросли и болота.

- Ничего, - ободрил всех Генрих Плоцке. - Наш дух укрепит Господь. А чтобы миновали нас большие лишения, мы возьмём с собой продовольствия на четыре недели.

… Через несколько дней войско крестоносцев, возглавляемое Генрихом Плоцке, тронулось в путь. Каждого воина крестили и окропляли святой водой, стоя у ворот замка, священники.

Когда пересекли границу кривичских земель, Генрих Плоцке на привале подъехал к Бурхарду:

- Что за предводитель у этого народа? Как он в бою?

- Это Давыд Городенский, правнук Александра, прозвище которого было Невский. - Ответил брат Бурхард. - Враги наши зовут этого Давыдку Щитом Понемонья. (Понемонье, - то есть, земли в бассейне реки Неман, - прим. авт.) Храбр, нагл, дерзок, хитёр. Он-то и разбивал наши войска.

- Тогда и мы должны быть хитрыми и осторожными, - сделал вывод маршал.

Чем дальше братья забирались в глушь, тем больше изумлялись: все деревеньки, попадавшиеся им на пути, словно вымерли. Некого грабить! Было ясно - часть народа попряталась за стенами Гродненского кремля, часть перебралась в леса. Но как успели так быстро предупредить людей?

Хорошо поразмыслив, маршал Плоцке велел оставить два лагеря с провиантом на расстоянии одного дня перехода друг от друга, чтобы при возвращении домой всё это добро использовать, и повёл войско дальше.  

Остановились у высокого холма, на котором возвышался город Гарта (Гродно). Рассудив, что добраться до его стен рыцарям в тяжёлых доспехах непросто, Плоцке приказал оставить их в обозе. Там же оставили походное имущество, а также вьючных лошадей. На штурм бросились налегке.

Осаждаемые засыпали крестоносцев копьями, камнями, стрелами из луков и арбалетов, спускали по склонам холма «катки» (громадные брёвна).

Но и тевтоны наносили защитникам крепости большой урон, стреляя из луков и баллист. 

Когда маршал Плоцке целился в одного воина, укрывшегося за стеной кремля, кто-то, толкнув его в плечо, завопил: Смотри! И показал в сторону стоянки рыцарей под холмом.

Маршал обомлел — там шёл неравный бой. В одно мгновение он понял свой просчёт: пока тевтоны штурмовали Гарту, на обоз со снаряжением напал Давыд Городенский со своей дружиной и небольшим отрядом гродненского ополчения. 

Маршал и рыцари, сбегая с холма, видели, как легко Давыдка и его люди разделываются с малочисленной охраной и как уводят 1500 боевых лошадей, прихватывая воинское снаряжение, провиант, доспехи. Рубят и поджигают всё, что невозможно взять с собой. 

Пока рыцари бежали, прекратив штурм, Давыдка, разорив обоз, исчез. 

- Ничего! - Ободрял своих воинов маршал. - Мы отступим сейчас туда, где оставили запасных лошадей и провиант! Господь с нами, братья!

И пешее его войско, крестясь, тронулось в обратный путь. Пробирались по безлюдной глуши, утопая в болотах, мучаясь от голода и холода. Когда дошли, обнаружили - о, ужас! - перебитых своих братьев. Только один остался цел, привязанный к дереву. Это был  брат Бурхард.

- Что? Что случилось? - Гладя его по щеке, спрашивал маршал, когда рыцаря освобождали от верёвок.

- Давыд Городенский напал. - Прошептал тот. - Его люди убили тридцать наших и забрали провизию и снаряжение. Увёл он и пятьсот боевых лошадей.

- Мы умрём здесь все! Все! - Зароптали в отчаянии рыцари. - В этих мерзких болотах!

- Да, сгинем!!! У нас нет даже хлеба! - Подхватили и пехотинцы.

- Тихо! - поднял руку маршал. - У нас есть ещё один запасной обоз. Будем пробиваться к нему! Терпите! В помощь нам Господь Бог наш! Молитесь больше, и Он услышит наши стоны!

Что поделать? Пошли дальше. Некоторые по пути копались в земле, добывали корни и жевали их, кто-то ел жухлые листья. Иные валились с ног от усталости и голода. Тот, кто падал, больше не вставал, погибая в студёных болотах. 

А небольшая часть войска всё же достигла второй своей стоянки. И... оторопела… Ничего нет! Даже людей, которые стояли лагерем и охраняли её! Так отомстил им Давыд Городенский за вторжение в земли кривичей!

И упал тогда на землю маршал Тевтонского ордена в Пруссии Генрих Плоцке. И зарыдал он в первый раз в своей жизни. А рыцари стояли вокруг него в растерянности и переглядывались. Ужас перед беспощадным мечом голода передавался от одного человека к другому. Наконец, маршал взял себя в руки и обратился к остаткам своего войска:

- Братья! Я слагаю с себя маршальское бремя. Пусть каждый из вас идёт туда, куда хочет, и спасается так, как может. И да хранит вас Господь! 

И всё же единицы осилили дорогу домой. В замке Кёнигсберг их не узнавали: они были похожи на почерневшие от огня деревья. Некоторые, поев, испускали дух. 

А Генрих Плоцке из этого похода вернулся, выжил. Он был убит через шесть лет, 27 июля 1320 года, при нападении на жемайтов, в битве под Медниками (современный Варняй).

Что же касается Давыда Городенского, то он, как и знаменитый его прадед, не проиграл крестоносцам не единого сражения. В 1326 году он организовал ответный поход на немецкий Бранденбург и Франкфурт-на Майне. Был убит кинжалом в спину в своём шатре польским рыцарем Анджеем Горстом. Похоронен возле Борисоглебского мужского монастыря в Гродно.