15 февраля, когда в России вспоминают россиян, исполнявших воинский долг за пределами Отечества и в локальных конфликтах, в парке «Юность» встретились ветераны этих боевых операций.
Юлия ЯГНЕШКО
Они собираются каждый год, чтобы увидеть однополчан, поговорить о былом, вспомнить погибших.
Не пропускает этих встреч и подполковник запаса Олег Поляков, которому довелось участвовать в Первой чеченской войне.
Но сначала была срочная служба. В армию его призвали в 1986-м, служил оператором антенного поста, а потом — захвата и наведения, в части ракетных войск стратегического назначения под Ленинградом.
«Защитный комплекс РВСН размещался под землёй, противостояли мы всем империалистам и фашистам, - улыбается Олег Владимирович. - Как обед, только ложку поднесёшь ко рту, так противник активизировался, объявляли тревогу: финский самолёт курсирует вдоль нашей границы. Часть была в постоянной готовности — мало ли что.
И в мае 1987 года «что» случилось: немецкий паренёк посадил свой самолёт на Красной площади. Мы его перелёт видели, цель вели. Офицер пуска сидел и держал руку у кнопки в ожидании приказа. Но его не дали. Сейчас говорят, что его бы не сбили, слишком низко летел... Но мы были готовы сбить».
Усиливайте бронежилеты
В 1991 году лейтенант Поляков, окончив Ярославское высшее военно-финансовое училище, прибыл в Калининград и стал служить в штабе первой танковой дивизии.
Ко времени начала конфликта в Чечне получил звание старшего лейтенанта, стал помощником командира 190-го отдельного медицинского батальона по финансово-экономической работе.
Подразделения формировались по штату и везде полагался начфин. Поэтому, когда 12 июня 1995 года пришёл приказ командировать в Грозный новую группу офицеров и прапорщиков, в списках оказался и Поляков.
«Улетали мы с аэродрома в Чкаловске, - рассказывает Олег Владимирович. - О чём думали? Что душой кривить... Кто с радостью едет в зону боевых действий? Мне 28 лет, а у нашего замкомандира по вооружению уже двое детей. Сослуживцы из первой группы писали скупо, но между строк читалось: погибших много. Советовали усиливать «броники», то есть поставить все пластины на место. Их вынимали, когда сдавали разные нормативы».
Деньги под обоями
В Чечню прибыли уже после теракта в Будённовске, когда действовал мораторий на боевые действия. Но перемирия не было. Например, в Грозный на самолёте тогда не летали - собьют. Поэтому выгрузились в Моздоке. Хотя и там случались диверсии, армейские колонны обстреливали, на дорогах попадались фугасы, в полях - растяжки.
«Многие погибали потому, что шарахались где не положено, - с горечью говорит подполковник. - Вроде не стреляют, солнышко пригрело и забывались... Да ещё установку нам давали: сначала паспорт спроси, убедись, что перед тобой боевик, а потом стреляй. Утрирую, конечно, но...
Грозный выглядел как Сталинград в Великую Отечественную. Скажу честно, первую неделю я ходил пригнувшись. В первые же дни попал под снайперский обстрел. Как банда в горах идёт, так и начинается».
Жить в палатке не хотелось, поэтому вместе с начштаба и секретчиком он поселился в кунге ЗИЛа (утеплённая будка, - авт.), который нашёлся в заброшенном военном городке.
«В одном доме я рванул со стены обои, - вспоминает Поляков. - А оттуда купюры посыпались! Это наши офицеры свои деньги прятали. Ведь в Чечне грабили страшно...»
Как начфин воевал
«Нашим вторым гаубичным самоходным артиллерийским дивизионом командовал подполковник Олег Фетисов, - рассказывает Олег Владимирович. - Грамотный командир, прошёл службу в Афганистане, был и обстрелянный и простреленный. Начальником штаба был мой тёзка — Олег Владимирович Сидоров. Из-за этого и случилась та история...
Однажды часть дивизиона с начштаба отошла под Аргун. И тут на сводный батальон милиции, стоявший неподалёку, попёрла банда. Бежит ко мне секретчик: «Олег, по радио какие-то координаты передают!» Действительно, по рации кричат наш позывной и дают плановые цели с координатами. Что делать? Людям помощь нужна. Я передал данные на первую батарею и команду дал: «Огонь!»
«Олег Владимирович, вы?» - переспрашивает комбат. «Я! - кричу. - Огонь!» «Подтвердите!» «Подтверждаю!» И тут же раздалось: бах! бах! бах!
Снова радио: «Мимо! Левее давай!» Я опять комбату. Наконец, сообщили: «Готово! Спасибо!»
Доложили начштаба, как мы отработали по целям. Он сначала дар речи потерял, потом обложил меня матом, а после мы вместе стресс пошли снимать...
Теперь это любимая байка на встречах ветеранов: как начфин дивизионом командовал».
А за стенкой - бандиты
Олег Поляков выполнял разные задания. Сопровождал колонны за водой: для помывки личного состава — к радоновым скважинам, за питьевой - в Ханкалу. Из арыка пить нельзя: ходила холера.
Несколько раз пришлось сопровождать начальника штаба при выездах, когда на карту нужно было нанести населённые пункты, а также дороги, по которым было возможно передвижение боевиков. Старейшины обещали сообщать, когда идут бандиты, а артиллерия старалась стрелять аккуратно, не разрушать деревни. Ведь самоходные артиллерийские установки были довольно изношены. И ошибка при стрельбе составляла метров 300-400. Кстати, поэтому нужно было выходить поближе к позициям противника и корректировать огонь. Как-то досталось такое задание и Полякову.
По своему же профилю поработал, когда однажды взбунтовались контрактники, которым не платили денег:
- Мы уходим!
Тогда начфина Полякова командировали в Тверь разобраться с выплатами. А по пути поручили сопроводить увольнявшихся со службы солдат-срочников, отпускников и т.п.
«Спрятал я на груди приказы и выписки, и мы пошли, - рассказывает Олег Владимирович. - Штатного оружия не положено, потому что дальше Моздока с ним всё равно нельзя. Прихватил я трофейный автомат, гранаты. У ребят были ножи самодельные. 150 км прошли — и пешком, и огородами сквозь растяжки, и на попутках. Кто непонятный навстречу — укрывались. С одним автоматом в бой не вступишь.
У посёлка Новые Атаги нашу машину обстреляли. Все бросились врассыпную, а машина ушла. Мы сунулись в какой-то чеченский дом. Солдатам хозяин велел в сарай идти, а меня впустил. Сам не знаю почему, я вошёл и повесил автомат у двери. Тут же подошла дочка хозяина и принялась мне расшнуровывать берцы. Это потому, что вошёл я к ним без оружия. Граната, правда, всю ночь была при мне. А хозяин сказал: «Прикажи своим, чтобы не шумели. По соседству боевики ночуют...»
Боевиков он видел и совсем близко. Сначала на переговорах о перемирии. Стоял их представитель весь в чёрном, ни пылинки на нём, бородка аккуратно выбрита, автомат аж лоснится...
«И я: только что с брони слез, весь грязный, автомат истёртый от частой стрельбы...»
А потом однажды на дороге во встречной машине узнал человека из газет. Это спокойно ехал Басаев. Перемирие же!
Бежал к своим
«В Твери ещё случай был, - говорит подполковник запаса. - Собрались начфины, оформляют документы, каждый за своё подразделение болеет. Тут же контрактники деньги получают.
Вдруг в наш кабинет врывается солдат, которому денег не досталось, с гранатой, и падает прямо ко мне на стол. Все выскочили, а меня столом припёрло. Я гранату в его руке зажал. Но она оказалась учебной».
Поехал назад в свой дивизион. Но вернуться было непросто.
«На БМП подвезли меня до наших позиций. А пароли-то к тому времени сменились. К часовому не подойдёшь. Я сам учил, как охранять.
Выпустили мы три сигнальные ракеты, и я пошёл вперёд. Водитель БМП включил фары и поднял российский флаг. А я же понимаю, что наши уже на изготовке, что сейчас палить начнут. Бегу, кричу, кто я такой, кричу фамилию командира дивизиона... Потом узнал, что никто меня тогда не слышал. У них же тревога! Комбат отдыхал наверно, так и выскочил - в трусах и с пулемётом наперевес. Но узнал: «Начфин, ты?!»
* * *
С этой короткой войны Олег Владимирович Поляков вернулся в октябре 1995-го. Наших ребят тогда встречали на Южном вокзале с оркестром. Нескольких человек наградили. Полякову вручили медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени.
После командировки появились друзья во всех концах страны, он досрочно получил очередное звание, пошла военная карьера. И всё же... Лучше бы всего этого не было.
Поэтому в преддверии Дня защитника Отечества подполковник запаса Поляков желает офицерам и солдатам самого главного — мирного неба, вкусного хлеба, чистой воды и никакой беды!