В сотне километрах от Кёнигсберга, в лесу, с августа 1939 года и по октябрь 1944-го, действовал нацистский лагерь «Хоенбрух»
Галина ЛОГАЧЁВА, фото автора
Место, где находился лагерь, можно и сейчас найти без особого труда. Едем из посёлка Залесье Полесского района в направлении пос. Громово и, проезжая лес, справа увидим памятные знаки — значит, надо выходить
Огоньки на болоте
Знаки установлены на площадке перед входом в лагерь. О том, где именно находился вход, напоминают бетонные столбы с остатками петель. Ворота, конечно, утрачены.
Проходим на территорию Хоенбруха — и попадаем в какой-то нереальный лес с множеством поваленных деревьев, поросших мхом. Впрочем, и кажущиеся на вид здоровыми деревья тоже укутаны ярким зелёным ковром.
Тут и там на полянках виднеются островки из интересных растений — каждый длинный сухой стебелёк венчает белый лепесток, по форме напоминающий огонёк. И таких «огоньков» много-много. Честное слово, издали кажется, что тонюсенькие стебельки - это руки, тянущиеся из земли с пятнышком света в ладонях.
Здесь тихо-тихо. Такого безмолвия нет нигде за городом. Только перешёптывание веток с ветром, да переклички птиц, которые откуда-то сверху наблюдают за вторгшимися в их владения людьми.
Под ногами чавкает топь. Кое-где из этой топи торчат фундаменты построек — это остатки административных зданий, сплошь обросшие мхом.
Рыли себе могилы
С августа 1939 года в лагерь бросали преимущественно немецких евреев. После оккупации Польши сюда сгоняли литовцев, чехов и поляков. Но, в основном, поляков. А с 1941 года французских и советских военнопленных. В 1943 г. в «Хоенбрух» свезли ещё цыган из цыганского лагеря на Континер Вег в Кёнигсберге (район современных улиц Транспортная и Портовая). Сколько здесь погибло людей — никто не считал.
В 1966 году преступления фашистов в концлагере «Хоенбрух» расследовала Ольштынская окружная комиссия, опросив 60 свидетелей, 48 из которых являлись заключёнными в этом лагере. Выяснилось, что самыми знаменитыми поляками, попавшими в «Хоенбрух», стали сотрудники польских консульских учреждений, находившихся в Кёнигсберге, Ольштыне и Элке, представители духовенства, журналисты.
Заключённые перед казнью сами рыли себе могилы.
Тогда же, в 60-х годах, обнаружили останки редактора «Газеты Ольштынской» Северина Пенежны, председателя банка «Рольника» в Ольштыне Леона Влодарчика, учителя из повята Ольштын Яна Мазы. Останки находились в торфянистой местности перед лагерным кладбищем, их перезахоронили в Польше.
Слово обречённого на уничтожение
28 апреля 2005 года перед входом в бывший нацистский лагерь «Хоенбрух» установили памятный знак. На его открытие из Воронежа приехал узник лагеря Юрий Иосифович Хоржемпа.
Война застала его в Гродно, где в 1941 году он закончил восемь классов. А в первых числах января 1942-го Юрия угнали на работу в Германию.
«Когда нас вели с главного вокзала Кёнигсберга на биржу труда, то некоторые немки плакали, - вспоминал Юрий Иосифович. - Одна даже подбежала ко мне и сунула кусок хлеба и две картофелины - я был самым молодым в колонне. С биржи меня забрал к себе на работу гроссбауэр (зажиточный крестьянин) Пауль фон Тидеманн, у него уже работал поляк Зенон Млынский из Вильнюса, он примерно на четыре года старше меня. Из-за постоянных издевательств хозяина мы решились на побег. Но нас выдал провокатор по имени Николай. Нас посадили в равелин, недалеко от главного вокзала Кёнигсберга. Иногда водили в какие-то казармы, где мы доставали объедки из мусорных баков. Потом в спецвагоне отвезли в концлагерь «Хоенбрух» и поместили в разные блоки. Больше Зенона я уже не видел.
В бараке мне выделили место во втором ярусе нар с накиданными туда тюфяками из соломы, в которых водилось много-много блох. После 10-15 дней пребывания в концлагере я стал похож на скелет, обтянутый кожей. Я копал песок и грузил его в вагонетки узкоколейки - строили дамбу, чтобы вода не затапливала луг. Гружёные вагонетки шли вниз своим ходом, вверх их тащили лошади. Выходных дней в концлагере не было. Если не выполнил норму - 12 вагонеток песка, то лишали миски супа. Все заключённые носили полосатую одежду, а на ногах — деревянные кломпы.
Рядом с «моим» блоком через забор находился женский блок. Однажды вечером всех женщин вывели на плац и заставили бегать по кругу. Начался сильный ливень. Кто спотыкался и падал, тех били кнутами. А в это время на веранде, где, глядя на всё происходящее, ржали охранники, играла музыка - фокстрот «Пимпер».
После отбытия срока наказания меня отвезли из концлагеря в Кёнигсберг - опять на биржу. Там меня взял на работу Пауль Бензон. Когда его жена первый раз дала мне кушать, я не мог есть: спазмы в горле не давали проглотить, и всё равно начались колики в животе, хоть пищи в желудок попало мало. Я катался по земле, плакал от боли. Семья Бензон оказалась порядочной. Бензоны кормили меня, а ещё белорусов - Николая Бокун и двух девушек: что сами ели, то и нам давали. Так постепенно они подняли меня на ноги. Помогли мне выжить и французские военнопленные, которые получали посылки от «Красного Креста» из Женевы. Они делились со мной продовольствием: галетами, шоколадом, консервами, сгущённым молоком. Я с ними разгружал вагоны с углём, развозил уголь по домам.
А потом наступил август 1944 года. Английская авиация бомбила Кёнигсберг. Это был ад! После налётов я хоронил в братских могилах немцев, поляков, белорусов, французов, украинцев.
Затем к Кёнигсбергу подошла Красная армия. При обстрелах или налётах советской авиации нам не разрешали прятаться - иначе расстрел на месте. Но смерть проходила мимо меня, даже ни разу не царапнуло. После пережитого в концлагере исчез страх смерти.
Когда взяли Кёнигсберг, нас всех согнали в казарму. Фильтрацию я прошёл в 35-м сборно-пересылочном пункте 50-й армии. 15 апреля 1945 года меня призвали в 58-й запасной полк 50-й армии, потом послали служить на Дальневосточный фронт. Демобилизовался в 1950 году.
Приехал к родителям в Воронеж и нигде не мог устроиться на работу: не брали, так как находился в оккупации в Германии. Помог брат - лётчик, фронтовик - пошёл к первому секретарю Обкома КПСС. Только после этого меня приняли на завод «Электросигнал», где я и проработал всю жизнь».
Заключённого из «Хоенбруха» выручил Шрёдер
Юрию Иосифовичу Хоржемпе пришлось впоследствии долго доказывать своё пребывание в лагере. Поиски документов он начал в 1992 году, обращался в архивы Берлина, Бонна, Кёльна, Дюссельдорфа, Бад Арользена.
Писал и самому тогдашнему канцлеру Германии Герхарду Шрёдеру. В конце концов Юрия Иосифовича признали узником концлагеря.
Скончался он 12 марта 2008 года.
Разведчиков выследила лагерная охрана
Лагерь «Хоенбрух» сыграл роковую роль в судьбе прославленной диверсионно-разведывательной группы «Джек» 3-го отдела Разведуправления 3-го Белорусского фронта.
Группу из 10 человек (в том числе двух девушек-радисток) десантировали с самолёта на парашютах ночью 27 июля 1944 года как раз в район лагеря «Хоенбрух». Он не значился на советских картах. Считалось, что тут, у болота, в лесу, нет ни души.
Неудача постигла молодых разведчиков сразу же: некоторые парашюты повисли на деревьях, снять их не представлялось возможным. К тому же ребята не смогли отыскать сброшенные им мешки с боеприпасами, продовольствием и батареями для раций. Всё это добро попало в руки лагерной охраны. Самолёт тоже не сумел скрыться: его сбили возле Куссена (Весново Краснознаменского района). За разведчиками немедленно началась охота.
Они уходили два дня, но в ночь с 29 на 30 июля их всё же обнаружили охранники лагеря. Из засады сразу же убили 26-летнего командира группы Павла Крылатых (псевдоним «Джек»). Его тело, прикрыв ветками, ребята оставили в лесу.
Возглавил группу лейтенант Николай Шпаков (псевдоним «Ёж»).
В итоге «джековцы» прошли по территории Восточной Пруссии героический боевой путь. Свой последний бой приняли на польской земле, где и пали смертью храбрых. Их деятельность в тылу врага, а ещё десятков погибших наших разведчиков, обеспечила советской армии успех в Восточно-Прусской операции.
Сейчас у посёлка Громово Славского района, на изгибе лесной дороги, стоит памятник Павлу Крылатых. Открыт он 9 мая 1988 года по проекту калининградского скульптора Е.В. Долганя.
Кое-какие цифры
«Хоенбрух» находился в девяти километрах от Куршского залива, на болоте, которое сейчас называют «Моховым». Его территорию по периметру окружал ров, перед которым шёл высокий забор из колючей проволоки.
И ров и бетонные столбики забора сохранились.
В 1941-1942 годах в «Хоенбрухе» содержалось около 300 женщин. В 1944-м там числилось примерно до трёх тысяч заключённых, включая «остарбайтеров». Сколько здесь замучили людей за четыре года — не знает никто.
Когда Красная армия вошла на территорию Восточной Пруссии, фашисты уничтожили лагерь. Ослабленных умертвили, а тех, кто мог передвигаться, погнали в сторону Кёнигсберга. Что произошло с ними дальше — неизвестно.
